Тысяча ударов сердца

В то время как Анника только потянулась за спрятанным под кроватью мечом, Леннокс уже вытирал свой от крови.

Отдышавшись, он окинул пристальным взглядом склон. Еще три трупа в длинном перечне, счет которому давно потерян. Никто в армии Дарейна не мог похвастаться таким количеством отнятых жизней. Аннике, напротив, довелось пролить кровь лишь однажды. Да и то по чистой случайности. Однако немногие отважились бы бросить ей вызов.

Заметная разница между ними заключалась в том, что каждый делал то, что мог.

Анника выпрямилась на ноющих ногах. Походила, пока движения вновь не стали грациозными и плавными. Явившаяся на зов служанка согласилась, что походка вполне сносная. Анника села за туалетный столик, рассеянно глядя на край кровати, отражавшийся в зеркале. Спрятанному под кроватью мечу придется подождать денек-другой, однако сама перспектива нарушить хоть какие-то правила окрыляла.

Леннокс тем временем спрятал меч в ножны и в гробовой тишине спустился с холма. Каван порадуется новым трофеям. Чтобы не растерять с таким трудом завоеванных позиций, Леннокс из кожи вон лез, только бы не угодить в немилость. Когда война закончится – если она вообще начиналась, – королевство окажется в его власти.

Анника и Леннокс размышляли о грядущем дне, не подозревая ни друг о друге, ни о том, что вскоре их судьбы самым роковым образом переплетутся.

Точнее, уже переплелись.

По пути к замку я думал, куда завернуть в первую очередь: к себе или в столовую. Искоса глянул на свою одежду и сапоги, провел рукой по щеке. На ладони остались следы грязи, пота и крови. Да и рубашка выглядела не лучше.

Значит, сперва в столовую. Пусть полюбуются.

Я направился в восточную, самую запущенную часть замка Возино. Хотя, справедливости ради, прочая территория содержалась немногим лучше.

Возино достался нам, если так можно выразиться, с чужого плеча. Покинутый прежними обитателями, чьи имена канули в Лету, замок стал нашим временным пристанищем. Его немного подлатали, но по понятным причинам не спешили доводить до ума.

Переступив порог столовой, я увидел на почетном месте Кавана. Компанию ему, по обыкновению, составляла моя мать.

Никто не дерзнул сесть с ними рядом. Даже я никогда не удостаивался такой чести.

Остальные устроились, как им заблагорассудится, не соблюдая субординации.

Все взоры мгновенно обратились ко мне. С бесстрастным лицом я шагал по центральному проходу, рука покоилась на рукояти меча. Разговоры стихли, народ вытягивал шеи, чтобы не упустить ни малейшей детали.

Мать заметила меня первой, в васильковых глазах мелькнуло недовольство. Когда люди вступали в наши ряды, наряды и платья заменялись своего рода униформой, и у большинства людей оставалось очень мало личных вещей. Но мать обратила ситуацию в свою пользу и всегда являлась к трапезе в новом наряде, позаимствованном у бывших хозяев замка; более никто из женщин Возино не обладал такой привилегией.

Лицо сидящего справа от нее Кавана закрывал кубок, из которого он пил. Утолив жажду, он с грохотом поставил кубок на стол, вытер жесткую бороду грязным рукавом и, тяжело вздохнув, уставился на меня:

– Как это понимать? – Каван кивнул на мою забрызганную кровью одежду.

– Сегодня утром три дезертира предприняли попытку к бегству, – доложил я. – Распорядись убрать тела, пока волки не начали пиршество.