Перевод оригинального издания:
Lisa Sanders
EVERY PATIENT TELLS A STORY: MEDICAL MYSTERIES AND THE ART OF DIAGNOSIS
Перевод публикуется с согласия Harmony Books, входящего в Random House, подразделение Penguin Random House LLC, и литературного агентства «Синопсис».
Перевод с английского Ирины Голыбиной
© Lisa Sanders, 2009
© Перевод на русский язык, оформление. ООО «Издательство АСТ», 2020
Истории, которые я рассказываю, произошли на самом деле. Из соображений конфиденциальности я изменила имена пациентов, поделившихся со мной своими воспоминаниями. В некоторых случаях была изменена и определенная личная информация. Врачи, упоминаемые в книге, подробно описывают процесс постановки самых непростых диагнозов, включая свои ошибки и заблуждения. Их заслуга, конечно, не в совершении ошибок, а в желании их обсудить и не допускать в дальнейшем. Никого нельзя судить за честность, поэтому имена этих храбрых докторов я изменила тоже.
Введение
Кошмар любого больного
Барбара Лессинг смотрела в окно на заснеженное поле за госпиталем. Вечернее небо заволакивали тучи. Наверняка скоро снова пойдет снег. Она оглянулась на исхудавшую фигурку на кровати. Ее дочь, Кристел, которой всего-то 20 лет и которая за всю жизнь ни разу не болела, сейчас – по непонятной причине – умирала. Она провела в Университетском медицинском центре скорой помощи в Нассау два дня; ее осмотрел добрый десяток врачей, ей сделали уйму обследований, но до сих пор никто так и не знал, что ее убивает.
Все началось с приема у стоматолога. Месяц назад Кристел удалили зубы мудрости. Но хоть от зубов она и избавилась, боль, сопровождавшая их прорезывание, сохранялась. Каждый вечер девушка звонила матери и жаловалась. «Сходи еще раз к стоматологу», – уговаривала та. И Кристел пошла.
Врач назначил ей недельный курс антибиотиков, потом еще один. Боль прекратилась, но самой Кристел стало хуже. Она все время чувствовала себя усталой. Все тело ломило. Было такое ощущение, что она заболевает. Потом началась диарея, с кровью. И жар. «Почему ты раньше не обратилась к врачу?» – про себя повторяла и повторяла мать.
Барбаре позвонили из отделения скорой помощи накануне ночью. Сказали, что ее дочь больна. Смертельно. На машине она доехала до Сиракуз, села на ближайший рейс до Нью-Йорка и примчалась в ведущий научный медицинский центр на Лонг-Айленде. В отделении интенсивной терапии доктор Дэниел Вэгонер, ординатор второго года обучения, проводил ее к дочери. Кристел спала; ее кудрявые темные волосы разметались по подушке. Она выглядела страшно худой. Но, что пугало сильнее всего, она была желтой. Ярко-желтой.
Вэгонер чувствовал, как сильно колотится у него сердце, когда смотрел на эту пожелтевшую тень девушки, неподвижно лежавшую на кровати. Ее неестественного цвета кожа была влажной и блестела. Температура поднялась почти до 40. Пульс был частый, но едва прощупывался, и дышала она очень часто, хотя ей через нос подавали кислород. Большую часть времени больная спала, а когда просыпалась, с трудом понимала, где находится и как сюда попала.
Для врача нет зрелища страшнее, чем пациент, умирающий у него на глазах. Конечно, в интенсивной терапии смерть – не редкость. Порой она приносит желанное облегчение пациенту или его семье. Даже врач может смириться с ней, если продлить пациенту жизнь уже невозможно. Но только не для молодой девушки, которая две недели назад была совершенно здорова. Врачи сделали все, что могли, но до сих пор не были уверены – и вполне обоснованно, – что не упустили какого-то важного фактора, от которого зависела ее жизнь или смерть. Она не должна была умереть, однако и ординатор, и все врачи, лечившие ее, понимали, что это вот-вот произойдет.
