Крохотный, всем похожий на такие же южные провинции, как и он сам, стоит вдалеке от дороги и воды раскаленный низким солнцем и не отмеченный на карте город Т.
Внутри него есть небольшая река, пригодная для ловли карасей и щук, есть городской рынок с рядами душистого масла, тяжелыми розовыми помидорами и киоском с газводой у самого входа.
В городе есть дверь, за которой давно, еще в моем детстве, был магазин с большими светлыми полками, широкими окнами и стеллажами горячего хлеба. Магазина сейчас нет, а вот дверь осталась, поэтому можно не забывать.
В городе есть дом с синими ставнями. По ту сторону окон в нем кружевной тюль, вышитая салфетка на тумбе под телевизором, а в буфете всегда найдется немного карамельных конфет.
Ребенком я засыпала в этом доме, разглядывая причудливый узор ковра, в нем виднелись принцессы и чудовища, велись чаепития и бои. Стоило моей голове коснуться подушки, как дедушка убавлял радио, складывал газету и убирал очки. Бабушка заглядывала к нему и очень мягко, шепотом просила убавить радио еще чуть-чуть. Эти теплые вечера под утихающий гул приемника согревают меня и сегодня.
Перед домом есть небольшой сад, скамейка для двух человек и место, где когда-то рос могучий орех. Но самое важное происходит не здесь, особенно интересное случается позади дома. Там, отгороженный сеткой от соседних участков, отороченный плодовыми деревьями и кустами малины, разбит бабушкин огород. Сегодня он кажется мне небольшим: несколько десятков шагов от края до края, мимо персиковых деревьев, маленькой груши, на месте которой прежде росла айва, мимо разросшегося старого дерева абрикоса, к островку осенних астр и георгинов, по узкой плиточной дорожке, – и на этом все. Но когда наступает длинное южное лето, с самой весны с душистыми кустами цветов в палисаднике и до поздней осени и тех самых астр, огород занимает собой всех жителей дома.
Густые помидорные заросли ежедневно требуют воды, новые побеги клубники обещают нам горсти ягод, стройными рядами, не нарушая геометрию грядки и никого не тревожа, растет морковь. И только тыква, не ограниченная ни в чем, существует сама по себе. Немного в стороне выпускает листья и привлекает жуков молодой картофель, рядом с ним, цепляясь за ветви деревьев и шаткий забор, разрастается огуречная лоза. Перекатываясь с бока на бок, спеют под южным солнцем крупные кабачки.
Сегодня за огородом ухаживает уже мама: что-то она делает так, как рассказывала бабушка, что-то совсем по-своему. Говорит, что помидоры в этом году пощадило солнце, что особенно большими уродились свекла и морковь. Рассказывает, что укроп, как и много лет тому назад, растет где ему вздумается, а абрикосовое дерево плодоносит от года к году. Молодой картофель все так же хорош, особенно когда попадет с грядки на обеденный стол, а маленькая груша уже подросла – мы просто с ней давно не встречались. И только своевольная тыква по-прежнему продолжает завоевывать огород. Она растет большой, тяжелой, отлеживает бока на потрескавшейся летней земле, ее кожура грубеет под ветром и набирает цвет от южных закатов. Мне нравится, что тыква не несет с собой перемен, не следует правилам, не думает о зиме.
Всю осень и все холода бабушкин огород будет кормить нас ужинами и обедами, тыквы и картофель долежат до весны, огурцы и помидоры займут свое место в стеклянных банках среди рассолов, а фрукты и ягоды непременно станут вареньем.
