I
Ключ никак не мог справиться с расшатанным замком.
«Надо бы попросить отца наконец починить эту рухлядь», – подумал Экин.
Обычно он пытался открыть дверь до тех пор, пока на шум возни не приходил младший брат и не помогал с другой стороны. Дверь поддавалась редко.
Мальчик оглянулся. На соседнем крыльце сидели девочки и о чем то-то шептались, глядя на Экина. Увидев, что их заметили, они смутились, отвели глаза в сторону и заговорили о чем-то своем, уже обычным голосом. Сделано это было настолько неестественно и фальшиво, что Экин захотел провалиться под землю. Или выбить дверь. Первый вариант был бы лучше: траты на ремонт двери сильно огорчили бы отца. Сатане же парень ничего плохого не сделал, да и рядом с разгневанным отцом антихрист покажется добрейшим парнем.
Был еще один вход. С заднего двора. Но чтобы добраться до него, надо перелезть через забор. Экин прислушался. В доме было тихо. Пара мух билась о стекло с внутренней стороны, тщетно пытаясь выбраться из душной тюрьмы. Опустив голову и пиная мелкие камни, Экин побрел к забору. Улица была пустынна. Только вдали гавкала собака, а босой мальчуган сидел на корточках и чертил что-то на песке. Солнце было в зените и беспощадно жарило каждого, кто осмеливался выйти из дома и подставить свою кожу под миллионы острых лучей. Люди прятались по домам, ожидая, когда власть светила сойдет на нет.
Первым через забор перелетел рюкзак. Биться там было нечему, максимум помнется пару тетрадок. К своему перемещению Экин подошел с большей подготовкой: размял руки, подставил пару досок, выбрал подходящий участок забора. Кругом не было ни души. Да и если бы его заметили, вряд ли приняли за вора. Мальчика тут знали. Перебравшись через забор и отряхнув пыльный рюкзак, Экин направился за угол дома, где под грудой хлама был спрятан ключ от задней двери. Он лежал там же, под дырявым колесом от велосипеда, который был подарком от родителей на пятый день рождения Экина. С тех пор прошло восемь лет. Время внесло свои жестокие поправки: велосипед стал мал и вскоре заржавел в сарае. Да и семью мальчика года не пощадили: мамы не стало, а отец странным образом отдалился от сыновей, предпочитая проводить свободное время за просмотром футбола или в местном пабе. Экин решил не нырять в пучину воспоминаний и, не спеша, направился к заветной двери.
В доме стояла гробовая тишина. Можно было предположить, что внутри никого нет. Но бабушка точно была здесь. Она редко выходила на улицу, а если и решалось на такое путешествие, медленно шаркала по дороге в сопровождении зятя или Экина. Бросив рюкзак в угол у входа, Экин устало поплелся по коридору. Отдельной комнаты под кухню не было. Весь кулинарный инвентарь располагался вдоль стен узкого коридора. Порой переход из комнаты в комнату был настоящей проверкой на ловкость. Особенно, когда отец затевал грандиозную готовку. Не задеть какую-нибудь кастрюлю или сковородку было очень сложно. Экин дошел до зала и осторожно заглянул в большую комнату. Дверей, разделяющих комнаты, не было. Монолитную тишину в комнате нарушали только редкие звуки с улицы и неровное дыхание бабушки. Старость почти полностью заполучила контроль над ней. Когда-то активная и полная сил, теперь она проводила дни в кресле, читая старые газеты или часами глядя в окно.
Брата дома не было. Сегодня он вернулся раньше Экина и, скорее всего, убежал играть на соседнюю улицу с ребятней. Обычно братья возвращались со школы вместе, обедали, обсуждали события дня. Като был младше на пять лет и являлся полной противоположностью брата: необычайно энергичный для своего возраста, мальчик принимал участие во всем, что обещало веселье или хорошую порцию адреналина. Правда, из-за этого Като часто попадал в различные передряги. Экин понимал, что энергию брата необходимо направить в правильное русло. Но повлиять на сорванца или вразумить его было проблематично: постоянно задумчивый и серьезный Экин не был большим авторитетом для младшего брата, их интересы пересекались редко.
