Ночное небо раскинулось над землей, словно древнее вязаное покрывало, изъеденное временем. Сквозь его прорехи пробивались крошечные огоньки звезд, мерцая, как забытые истории. Земля, укрытая мягким ковром из травы и полевых цветов, казалась нежной постелью, щекочущей спину и душу. Алтайское разнотравье, еще влажное от ночного дождя, наполняло воздух густым, почти осязаемым ароматом. Инга вдохнула полной грудью, и прохлада ночи обняла её изнутри. Резкий, чуть аптечный запах чабреца сплетался с мятной свежестью синих цветов, чье название никак не хотело закрепиться в памяти. А на выдохе, словно завершающий аккорд, вспыхивала ваниль. Так пах лишь венерин башмачок – нежный, как домашняя выпечка, запах щекотал ноздри и пробуждал не только аппетит, но и желание раствориться в этом мгновении. Девушка провела ладонью по земле, ощущая ее мягкость и прохладу. Неожиданно она нахмурила брови: к привычным ароматам полей примешался резкий чужеродный запах горелого пластика, словно в ее идиллию ворвалась тревожная нота.
– Нортон! Это еще здесь, откуда? – недовольно спросила она, резко встав с земли.
Цифровой помощник, нейросеть по имени Нортон, мгновенно появился рядом. Сегодня он, видимо, хотел выглядеть как шотландский пастух. Клетчатый килт, открывающий покрытые рыжими волосами ноги, ботинки с большими серебряными пряжками, медная серьга в ухе. Инга не выдержала и рассмеялась.
– Норт, ты бы порылся в архивах. Юбка, серьга… тебе только меча и косички не хватает. Вылитый Дункан Маклауд.
Нортон посмотрел на Ингу с озадаченным видом:
– Это вымышленный персонаж, – после недолгой паузы ответил он. – А у меня есть реальный прототип. В одна тысяча…
– Ответь на вопрос, – перебила его Инга. – Откуда взялся запах горелого пластика? Мы же все предусмотрели и написали правильно?
– Код верный, проблема в другом! – помощник прошелся взад и вперед по полю, несколько раз наклонился, понюхал цветы и провел рукой по траве. – Мы с тобой берем готовые куски кода с запахами, цветами и прочим. А их писали люди или помощники, которые сами понятия не имеют, как пахнет лесная поляна. У всего того, что мы видим, ощущаем, чувствуем, есть номер, цвет, рисунок и координаты, – Нортон сорвал сиреневый башмачок и втянул носом воздух. – Что я, по-твоему, чувствую? – спросил он, глядя на девушку.
– Ваниль? – задумчиво протянула Инга, чувствуя подвох в вопросе
– Ничего, – усмехнулся помощник. – Ты забываешь, что я не человек, а всего лишь программа. Я состою из нулей и единиц, как и этот цветок, и все вокруг. А ты хочешь в виртуальности получить набор реальных ощущений.
– Не понимаю! – Инга ударила ладонью по бедру от нахлынувшего огорчения. – Почему я могу попасть на Юпитер, заняться любовью с эльфом, почувствовать вкус черной икры, которую я никогда в реальности не пробовала, и все это будет настоящим? Безупречным! А такая простая вещь, как запах полевых цветов, не получается!
– Тебя обманывает твой мозг, – Нортон с улыбкой постучал себя по лбу согнутым пальцем. – Сама говоришь, ни на Юпитере ты не была, ни икру не ела. Поэтому ты воспринимаешь то, что тебе дает сеть, как правду. Твой мозг просто не знает, что именно он должен получить, и соглашается с тем, что ему дает Глоб. А с цветами другое. Миллионы лет люди жили на земле, ходили по лесу, охотились, собирали пищу, рыбачили. Все эти, казалось бы, элементарные вещи вроде дождя или мокрой травы настолько глубоко записаны на подкорку, что люди чувствуют фальшь, и мозг подсовывает вам подсказки. Как, например, здесь, – Нортон сорвал с земли какой-то цветок и демонстративно понюхал его. – Запах горелого пластика, говоришь? – улыбнулся он девушке.
