Пролог первый
За час до убийства
Ангелика Крашевская, дизайн-менеджер Кошачьего Рая, подняла бинокль и сквозь окно своего офиса – высокое и узкое, снаружи напоминающее кошачий зрачок, – оглядела просторный малолюдный пляж. Изумрудное море вздыхало под прозрачным небом и приглашало купаться, но море Ангелику не волновало – только пляж. Она работала в Раю без году неделя и вкладывала в дизайн всю душу.
Ангелика повела биноклем. Привозной песок золотисто-белый, чистейший; волны в полосе прибоя его еще не размыли. Затем она придирчиво рассмотрела открытое кафе: белые столики под яркими зонтами, надувные кресла и песок вокруг. Чисто – к уборщикам не придерешься. И ни одной кошки: по утрам край пляжа обрабатывают специальным составом, чтобы кошачье население острова не ходило в песок делать свои дела. В поле зрения попали загорелые женские ноги. Они тихонько скребли друг дружку, вытряхивая песок из оранжевых сандалий. Ой-ой. Нехорошо. Ничто не должно раздражать гостей Кошачьего Рая и отвлекать их от приятного безделья. Дядя Северин не устает повторять, что здесь нет постояльцев: только гости, желанные и дорогие. Бог с ней, с естественной дикостью, – положим-ка мы в кафе настил да сделаем удобные дорожки. Настил того же цвета, что песок, а дорожки потемнее. Да! И не забыть оконтурить их золотыми фонариками. Ангелика прижмурилась, мысленно представляя, как это будет выглядеть ночью. Вдоль золотого пунктира шагают дамы в босоножках – тонкие каблучки, стразы на ремешках… стразы в ночи мерцают и переливаются, будто настоящие камни… Хорошо.
Дизайн-менеджер открыла глаза и оглядела пляж поверх бинокля. Зонты над столиками были синие, оранжевые, красные, зеленые. Как будто великан натыкал чудовищные разноцветные булавки. Дядя Северин может сколько угодно рассуждать о ярких цветах, которые якобы радуют глаз; Ангелике-то видно, что эта пестрятина – безвкусица и уродство. Уродству бой! Сегодня же закажем новую благородную ткань: голубовато-зеленую, с серебристым отливом. Кошачий Рай должен быть раем, а не воспоминанием об американском супермаркете. Суета, пестрятина, отшибленный ум и нагло отобранные деньги – вот что такое супермаркет. Кошачий Рай им не будет! Никогда. Ни за что. Ангелика так и скажет дяде. Вот прямо сейчас и отправится.
Она глянула на часы. Часики на ее тонком запястье были элегантные и дорогие. Особенно ей нравился браслет, золотая скань с эмалевыми вставками – ручная работа. Дядя Северин подарил на окончание университета. Дядюшка добр и щедр, и Ангелика его не подведет.
Без трех минут пять. Подождем, решила она. Через три минуты на пляже появится Рэй. Рэй Росс, друг ее бывшего мужа, танцор в Кошачьем Раю. Одинокий Танцор – такую роль ему определила Ангелика. Рэй чудесно справляется, не нарадуешься. Она снова подняла бинокль; в глаза бросился отвратительный красный зонт. Бр-р! Она поскорей отыскала Странствующих Музыкантов. Вот они – в тени вечноцветущей магнолии. Магнолия настоящая, растет в большой кадке, а цветы пластиковые. Не может ведь магнолия и впрямь цвести круглый год. Ангелика улыбнулась, вспомнив, как она и ее бывший муж лазили по лесенкам и цепляли на ветки цветы. Крис уморительно ругался, сохраняя сдержанный и холодный вид… Замечательный Садовник! Ангелика им гордилась. А то, что она от него ушла, – это ведь совсем другая история…
Она обвела Музыкантов внимательным взглядом. Великолепная четверка. Так наяривают на гитарах – заслушаешься; и актерствуют великолепно. Романтическая труппа, возвышенная, без площадной развязности паяцев, кормящихся от праздной толпы. Они играют не для гостей – для себя. И для Рэя, когда он появляется. Ангелика в который раз с удовольствием рассмотрела строгие одухотворенные лица, ухоженные волосы до плеч, широкополые шляпы, стилизованные «под средневековье» темные плащи, белые рубахи, черные штаны с красными поясами и короткие сапоги. Как есть испанские идальго, пришедшие петь серенады. Музыканты тихонько перебирали струны, не обращая внимания на окружающий мир.
