***
Он в школу пошёл в восемь лет Будучи первоклассником, Вова Воронов не мог выговаривать букву Р. Учительница Анна Фёдоровна вызывала его к доске и заставляла произносить слово «КАР». Но у него всегда получалась КАЛ. Так он «вещал» на весь класс пока у него не отросли все зубы. А когда отросли зубы он их нередко пускал в ход. Особенно против тех, кто ему в грязной форме напоминали о его прошлом дефекте связанным с его фамилией. Когда жалобы участились на Вову, тогда учительница пересадила мальчика с последней парты на первую. На этом месте он скрежетом зубов давал о себе знать не только всему классу, но и учительнице. У Анны Фёдоровны в жилах стыла кровь после каждого очередного «зубного концерта» Вовы. И она тут же подходила к нему и прерывала его зубное соло большой деревянной указкой. Она словно рапирой тыкала ей ему в грудь и приговаривая при этом: «в тюрьму сажают не в гусли играть». И ведь накаркала бестия неволю своему ученику. Он сын родителей – педагогов медицинского колледжа был арестован на следующий день после выпускного бала. Они пошли всем классом в парк, где пили не только шампанское, но и более крепкие напитки. И вот один из самых заносчивых учеников отпрыск юристов Вадик Лужин, мечтавший школу окончить с медалью, но не дотянув до неё, вспомнил логопедические уроки Вовы и настойчиво требовал покаркать его. Но Вова отталкивал того от себя. Тогда Вадик начал провоцировать Вову, не учитывая, того, что Воронов носит титул чемпиона области среди юношей по боксу. Лужин начал перед лицом Вовы махать руками, словно крыльями и каркать на весь парк, брызгая слюнями на него. Ударом в челюсть Лужин был отправлен в фонтан, где того и вода не смогла отрезвить. Его вытащили за ноги и за руки и вызвали скорую помощь. Когда он пришёл в себя, то посмотрев мутными глазами на своего обидчика, угрожающе пробурчал:
– Тебя мой дед обязательно оформит за решётку в камеру с крысами.
Ни для кого секретом не было, что дед Вадика был главным прокурором города, папа следователем. А мать заправляла нотариальной конторой. Поэтому все одноклассники сразу поняли, что исход этого конфликта будет для Вовы печальный, – лишение свободы. Так как против клана юристов ни один педагог не устоит, даже с научной степенью.
Лужин получил сотрясение мозга средней тяжести и перелом ключицы, а Вова срок в колонии строгого режима. Следствие и суд прошли быстро, и он девятого сентября был уже на зоне, где его полураздетым запустили в кабинет, где заседала комиссия из сотрудников колонии.
– Ну что сказать, на топор и пилу его, – первым оценил телосложение заключённого начальник учреждения полковник Гордеев.
– Мне противопоказан физический труд, – сказал Вова, – смотрите лучше мои медицинские отклонения по здоровью. – Он знал, что мама в дело пристроила несколько справок о его болезнях, какими он переболел в детстве. – Дайте мне такую работу, чтобы я пятилетку за три года выполнил, – потребовал он.
– Вот в пятом отряде ты и будешь пожинать свои трудовые успехи, – сказал полковник, не глядя на Воронова. – Отличишься ударным трудом и примерным поведением, значит раньше домой уйдёшь и продолжишь заниматься спортом. А про проблемы своего здоровья забудь. В твоём деле ксерокопий дипломов и грамот, которые ты завоевал на спортивном поприще, значительно больше, чем справок от педиатра и других врачей. Поэтому начинай с завтрашнего дня свою трудовую жизнь с марша энтузиастов.
Нарядчик увёл его в пятый отряд. Это был длинный барак, находившийся около клуба. В секции в два ряда были установлены двухъярусные койки. Нарядчик передал новичка в руки бригадиру двадцать первой бригады и покинул барак. И у Вовы Воронина начался с этого дня лагерный стаж, но не трудовой, а штрафной. Его поместили в изолятор вместе с четырьмя уголовниками, корчившими из себя закоренелых сидельцев. На самом деле это были рядовые, обычные зеки и ничего авторитетного из себя не представляли. И свой гонор могли показывать только среди новичков и зеков низшей касты и то не в присутствии авторитетов. Встретили его сокамерники с аплодисментами и нескрываемой радостью. Только Вова переступил порог камеры, как один с конопатым носом, ехидно прогундосил:
