Алексей Курбак
Умолчи, считая тайной
«…Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной».
Клятва Гиппократа (фрагмент)
Пролог
Мужчина на берегу проводил взглядом удаляющуюся тень, посмотрел на часы. Двадцать один тридцать две, совсем стемнело. Шума мотора за прибойным рокотом уже не слышно.
– Кому нужны эти заморочки?.. – вполголоса, словно его кто-то мог подслушать, пробормотал стоящий, – По мне – сделал бы, как в прошлый раз, и никаких проблем…
Он неторопливо выкурил сигарету, достал из брючного кармана телефон, набрал номер, сказал пять слов, выслушал краткий ответ. Убрал телефон. Пора. Зачем-то дважды подбросил в руке увесистый плоский предмет, нажал единственную кнопку. Вдали над морем полыхнуло, через минуту донесся приглушенный расстоянием грохот.
– Кушай, рыбка, птичку! – резюмировал мужчина и бросил ставший ненужным пульт дистанционного взрывателя в воду, – Кушай, птичка, рыбку.
Сел в машину и уехал. Повторно звонить необходимости нет. Дело сделано, теперь следует доложить о выполнении лично: порядок есть порядок. Но это – утром, а пока можно отдохнуть.
2020
Дверной звонок громом ударил по нервам, заставил вздрогнуть, как от испуга. Испуга? Чего ему бояться у себя дома? Ему – сильному, независимому, уверенному в себе взрослому мужику? Тем не менее факт остается фактом – нервы отреагировали диссонансным дребезгом.
Так – коряво, неумело – бьёт по струнам самодельный медиатор из расплющенной медной монеты в руках начинающего гитариста. В десятом-одиннадцатом они лихо лаба́ли на школьной сцене и сделали медиаторы как у лидера «Queen» Брайана Мэя. Тот использовал шестипе́нсовики. Таковых в Туле не водилось, поэтому взяли отечественные гривенники, положили на трамвайную рельсу, дождались вагона, и готово. Бренчали убого, как умели, но для своих сходило за первый сорт.
Гром грянул. Перекреститься, что ли? «К вам выехали…» – казалось бы, обычные слова, а поверить невозможно. Креститься он не стал – стоял, глядя за замолкшую телефонную трубку в руке со смесью ужаса и отвращения, как на гигантское ядовитое насекомое, готовое броситься и вцепиться в лицо смертоносными жвалами.
Когда-то, несколько лет назад он, вот так же онемев от первобытного страха, глядел на существо, сидевшее у горловины спального мешка. Оно, по-видимому, и в мыслях своих паучьих (если пауки о чём-то способны мыслить) не имело нападать на человека, а просто пришло сюда погреться дыханием. Тогда его спас Муха.
2012
Заночевать в горах, по примеру древних кочевников, тоже уговорил именно он, Генка Муханов – заводной неутомимый выдумщик. Остальные – пятеро с литературного факультета – охотно согласились на предложение будущего медика, будоражившего компанию подобно горстке дрожжей в банке варенья. Романтичности обстановки способствовал и жаркий костер, и крепкое вино, и зовущие губы подруг.
Славка с Саней догадывались о причине такого поведения друга-одноклассника. Синеглазая причина – тут как тут, чего там искать, приехала с ним же на заднем сиденье. Влюбился Муха. Втрескался, втюрился, вот и выстёбывается перед девчонкой, как делал бы на его месте каждый.
Для порядка проголосовали и решили единогласно – в мотель не возвращаемся, разбиваем лагерь прямо тут, на берегу «голубого озера», или, по-киргизски, «Кек-куля». Единственную палатку «товарищи» по-мужски великодушно предложили девушкам, но те тут же переиграли. Женское решение выглядело иначе: в палатке будет спать самая молодая Жанка, к ней для сугреву определяем Гену, а мы – на свежем воздухе, в двухместных утепленных овчиной спальниках.
