Молния в очередной раз сверкнула, окрасив вечерние районы города в черно-белые тона. Тучи закрывали небосвод. Казалось, еще секунда, и они обрушатся всей невообразимой тяжестью на старые крыши домов и головы людей.
Я стоял и смотрел на буйство стихии, равнодушно стряхивая пепел. Есть в этом что-то органичное, целостное, но вызывающее трепет человеческих инстинктов. На такое смотреть надо не из окна и с чашкой кофе в руке, а вот так, вблизи. Только протяни руку, сделай несколько шагов, и ты ощутишь на себе всю ярость бури, всю ее безграничную мощь, с которой не совладает ни один человек. А ты стоишь себе под козырьком подъезда и наблюдаешь, как безудержная сила ломает ветви деревьев, а крупные капли дождя барабанят по дороге, по старым машинам российского автопрома, от которых уже отслаивается краска. Временами даже кажется, что очередная крупная капля просто снесет ошметки, и красная шестерка покажет свой давно проржавевший заводской кузов…
Соседний подъезд залился тявканьем, следом послышался не менее визгливый мат. Крысу повели на прогулку. Интересно, это существо не утонет в ближайшей луже? Мелькнула ленивая мысль: “Может, помочь…” Я даже завис, пытаясь осознать, кому я хотел помочь: собаке размером с крысу или ее хозяйке.
Я очнулся от раздумий от обжигающего губы прикосновения фильтра сигареты. Снова забылся и начал курить фильтр. Отработанным щелчком пальцев отправил в недолгий полет дымящийся бычок, шлепнувшийся прямо в поток воды и уплывший в неведомые дали городской канализации. Я уже собрался тянуться за очередной сигаретой, но на плечо легла рука. Нет, не рука. Это лапища огромного чудовища, покрытая грубой шерстью и со вздувшимися жилами. Такое описание полностью подходило стоящему за мной человеку, что может запросто хлопнуть меня по плечу, хотя я далеко немаленький парень.
– Слышь, Альфа, ты долго тут морозиться будешь? Водка стынет, наши заждались. Пошли на хату, там покуришь, – проорал мне в ухо, пытаясь перекричать шум ливня.
Окинув взглядом этого гиганта, чуток не дотягивающего до моих двух метров, зато давно перегнавшего меня практически в два раза в вширь – лишь кивнул. Хоть я и был на десяток сантиметров выше, но на фоне этой горы мышц с короткой стрижкой, я всегда смотрелся лишь стройным подтянутым пацаном. Говорить ничего не хотелось, но и оставаться на улице, погружаясь в свои думы тоже не прельщало. Сегодня день рождения одного из наших, а я тут от народа отбился. Так что просто зашел в подъезд следом за другом.
Гадзи, видимо, почувствовал мое состояние и решил оставить в покое на время. Мы молча и неспешно поднимались по обшарпанной лестнице пятиэтажной хрущёвки, каких тысячи в нашей необъятной стране. И все одинаковые: стены, когда-то побеленные, сейчас частично осыпавшиеся, раскрашенные и в непонятных разводах; перегоревшие лампочки, грязные следы на ступенях, пепел на пролетах… На иностранцев это действует как-то пугающе, а для нас – норма. Атмосфера, провонявшая кошками и наполненная потусторонними звуками из-за двери соседской квартиры, стала уже родной.
Дверь открыл Лысый, держа ствол в левой руке. Вот, казалось бы, уже двухтысячные пошли, десятка скоро стукнет, ан-нет! Многие из наших от девяностых так и не отошли. Я-то их застал только подростком, а тут многие постарше будут. Кто-то сказал: “Времена меняются, а нравы остаются все те же”. Он был прав, а нам, выжившим в эти времена, есть кого опасаться. Многие перешли кому-то дорогу. Гигант по кличке Гадзи, производное от Годзилла, вообще не придал этому значения, будто так и должно быть. А Лысый, не смущаясь, вернул пистолет на тумбочку в прихожей. Видимо, чтобы не забыть, если снова дверь придется открывать.
