Впервые я встретил Айдáра на мосту.
Дрожа от каждого порыва ветра, глядя на липкую, словно пластилиновую, поверхность воды, удивлялся, что всё ещё холодно, что внезапно захотелось есть, что почему-то вспомнился яркий красочный скалодром у дома. Вот бы взять ещё один трек, и с окрыляющим чувством победы медленно спуститься вниз на тросе.
Разве перед смертью людей беспокоят подобные мысли?
Слишком рано. Хотелось бы ещё увидеть дочь.
Я плотнее закрутил на шее шарф и сунул руки в карманы куртки. Почему-то казалось, что уже должно бы стать наплевать на холод.
За этими мыслями и застал меня флегматичный медлительный прохожий.
Он плавно вынырнул из тени и встал рядом в свете фонаря, облокотившись на парапет.
– Всё равно ведь прыгать собрался, брат. Отговаривать не буду, просто расскажи свою историю. Тебе же терять нечего, – произнес он, не глядя на меня. И поправил капюшон. И снова опёрся о парапет.
Поверхность воды медленно колыхалась передо мной, стала будто бы непроницаемо вязкой. Казалось, если сигану с моста, вода не примет меня, не погружусь, а отпружиню, отпрыгну, неуклюже упаду и продолжу колебаться на поверхности в такт волнам. Притягательная иллюзия.
Прохожий откашлялся, возвращая меня в реальность.
– Да что рассказывать, – равнодушно бросил я.
– А ты просто начни. Опиши в общих чертах.
Я коснулся ладонями холодного чугунного ограждения. Мои болезненно-худые руки отчаянно тряслись, а к горлу подступила тошнота.
Покрепче обхватив пальцами перила, пытаясь унять дрожь, принялся изучать трещину, где металлическое заграждение втыкалось в камень парапета. Из щели торчала большая застывшая капля цемента, по форме напоминавшая задницу.
Прямо, как моя жизнь.
Пошёл редкий снег. На капюшоне моего собеседника оседали крупные белые хлопья. Он продолжал молчать, глядя на мои руки, легонько потирая свою короткую седую бороду. Ничего не оставалось, кроме как заговорить. В конце концов не мог же я прыгнуть прямо посреди разговора! Это было бы ужасно невежливо.
– Заб… – начал было я, но зубы лязгнули, новая волна дрожи сковала тело, не позволяя продолжать.
– Это ты не от холода дрожишь. – сказал мужчина глубоким низким голосом. – Но в тепле будет лучше. Идëм, тут кофейня рядом.
Голос его звучал уверенно и властно. Бросив последний взгляд на танцующую поверхность воды, я послушно последовал за незнакомцем. Ничего! Согреюсь, вернусь.
В тёплом помещении приятно пахло выпечкой и кофе. Желудок сжался в раздражающем спазме голода и я от злости сунул кулаки в карманы, ненавидя себя за то, что тело стало важнее разума и за то, что не хватило силы воли прыгнуть немного раньше. До прихода незнакомца.
В помещении он снял капюшон, обнажив свои абсолютно белые волосы, и сразу стал выглядеть старше.
– Что будешь? – у него азиатская внешность, говорит с едва уловимым акцентом.
Я пожал плечами, покосившись на румяную витую булочку за стеклом. Признаться, что я голоден, казалось совсем неуместным.
– Два кофе и четыре булочки, вот этих, кручëных, – сказал он кассирше.
Должно быть, проследил за взглядом – выпечку выбрал именно ту, что мне приглянулась.
Я плюхнулся за маленький столик у окна и расстегнул куртку. В тепле и вдали от воды почти перестал дрожать.
– Айдáр.
Он поставил поднос с заказом на столик и протянул руку. Пришлось встать и пожать широкую тёплую ладонь.
– Захар.
– Согрелся, Захáр, брат? Угощайся. Ты уж пожалуйста не обижайся, что я прервал тебя в такой момент. Если после нашего разговора всё ещё будешь желать смерти – я помогу тебе. У меня такая власть есть, поверь.
Я впервые внимательно посмотрел на нового знакомого. Не шутит. Он сощурился и, взяв чашку, придвинул поднос ближе ко мне.
