Предисловие.
На берегу залива с бирюзовой водой, окруженного горами в ночи, ярко светит луна и лунная дорожка устремляется к линии слияния неба и моря.
На песчаном берегу, в соломенном кресле сидит немолодой человек в белом костюме в белой футболке и босиком. Он неспеша курит сигару и созерцает игру моря, луны и медленно набегающих на берег волн.
– Вечный вопрос для живых, что там, за чертой, отделяющей жизнь и смерть? Что ждет каждого из нас в ином мире? И есть ли он мир иной? Или же смерть – это окончательная точка и ни чего уже более нет. Моя работа в реанимации на протяжении тридцати пяти лет, страшных лет борьбы, нет не со смертью, а борьбы за жизнь пациентов, сформировали во мне четкое убеждение, что смерть не является конечной стадией нашего движения в абсолютно непознанном нами мироздании.
Это моё убеждение, в том, что мы продолжаем существовать после смерти в какой-то иной форме материи или духа, но надеюсь с сохраненными индивидуальными чертами. Моя теория носит интуитивно-аналитический и абсолютно недоказуемый характер, опирающийся на личные жизненные переживания, сны, литературные источники и конечно же религиозные мотивы.
Почему сны? Ну наверно, потому что по моему мнению, опять-таки сугубо личному, во сне открываются шлюзы, связывающие наше сознание с глобальным информационным полем или как принято называть сейчас. Мировым Разумом, который возможно и олицетворяет, то, что мы называем Всевышним или Господом Богом. Не Иисусом Христом, не Аллахом, или Буддой, а именно Богом Отцом
Нет, нам не понятны тайны мироздания. Как не понятны нам и наша роль, каждого из нас в этом мире. Кто мы на самом деле, для чего явились на этом свете, какие силы управляют нашими желаниями, нашими эмоциями. Что заставляет нас делать тот или иной выбор для осуществления опять-таки определенных не нами целей на различных этапах нашей жизни. Нам непонятны механизмы гениальности великих поэтов и выдающихся ученых, великих композиторов. Ничем не объяснимая гениальность простого крестьянского парня Есенина, грандиозность романов человека без образования – Шолохова, Пушкин, Высоцкий, Лермонтов и многие другие. Конечно же я думаю, что эти люди являются не чем иным, как получившим при рождении возможность контактировать с мировым информационным полем или с Мировым Разумом.
То есть они Избранники Бога.
Работая на грани между жизнью и смертью, и эта грань не твоя, а пациентов которых я должен был спасать, я знаю, что не все было безупречно. Какие бы причины ни приводили к этому, но по моей вине или же с моим невольным участием умирали люди, которые могли бы наверно выжить. А если это так, то в этом случае ты являешься убийцей. И пусть до этого и потом ты спас множество людей, они благодарны, видят в тебе того единственного спасителя и идеального врача, подарившим им жизнь. Но по законам Божьим ты все же нарушил заповедь «Не убий» и даже одна загубленная по твоей вине жизнь перечеркивает всю твою святость и идеальность. Ставит тебя в один ряд с остальными убийцами. Я думаю, страшнее всех убийц и злодеев, убийца в белом халате, которому доверили жизнь страдающего и которая полностью зависит от врача. Потому, что от насильника или бандита жертва еще может как-то пытаться защититься, то перед врачом – полностью беззащитна. Ибо, пациент или его родственники верят, что этот человек – врач, и он спасает.
Глава 1.
Городок был жемчужиной шахтерского края. Построенный после войны пленными немцами, японцами и нашими зэками он являл собой островок неведомого нам мира прекрасной архитектуры в стиле сочетания Cталинского модерна и старой Петербургской эстетики. Главная улица в виде бульвара с большими деревьями в центре ее и красивыми фундаментальными домами по бокам вела на центральную площадь города, обрамленную такими же красивыми домами. Ну и конечно же непременный атрибут советской эстетики главных площадей – стационарная трибуна. Но она ни в коей мере не разрушала гармонию восприятия этого необычного архитектурного ансамбля. При этом город находился как бы на острове окруженным двумя сибирскими реками с изумительно чистой и прозрачной водой в обрамлении гор Шорского хребта, покрытыми вечнозелеными хвойными лесами.
