Ну надо же! Судно типа «Астрахань» швартуется. Ну точно. Тяжелые краны, рампа, тяжеловесные стрелы. Трубу, правда, уже перекрасили. Ни тебе серпа, ни молота. И неудивительно. Времени уже прилично прошло с распада СССР. Может, и экипаж не наш.
Я стоял на юте своего «Carribean Spirit», курил и наблюдал за другим пароходом, подходившим к нам с кормы. Мой экипаж свалил с судна в течение часа после прихода. Остался один вахтенный филиппинец Анджело и я. Анджело стоял рядом и от нечего делать тоже наблюдал за швартовкой. Остальные рванули по девочкам в нижний город на микроавтобусе филиппинской миссии.
Это Картахена, но не испанская, а колумбийская – Картахена-де-Индиас. Контейнерный терминал. Тропики. Жара. Суббота. Грузовые операции начнутся только в понедельник. Филиппинская команда начала подпрыгивать еще за сутки до прихода: «Чики-чики! Ура!» Это у них секс так называется. Теперь до понедельника их можно не ждать. Двое немцев, капитан и стармех, тоже недавно свалили. Секс по-немецки так и будет Sex. Ну или можно сказать «KnickKnack», но это уже молодежный сленг. Они, правда, никак не выражали своих намерений, но было понятно, куда они направились. Тоже в какой-нибудь ночной клуб, только не в такой дешевый. Но и не слишком дорогой. Зачем деньги зря расходовать? Немецкая экономность известна всем.
Я остался. Продажной любви не хотелось. Как-то странно на меня развод с женой действует. Казалось бы, развелся и давай во все тяжкие. А меня, наоборот, на что-то высокое тянет. Влюбиться бы в кого. Вот в кого, не знаю. Тем более здесь, в Латинской Америке, где большинство женщин, как мне кажется, с пониженной социальной ответственностью.
Пароход типа «Астрахань» тем временем уже стоял у причала. Матросы заводили швартовы и незлобно переругивались по-русски. Наши. Может кто из знакомых встретится? Я на контракте еще только месяц, а все уже достало. И больше всего достало отсутствие русского общения. Хотя, а что ты хотел? Не первый же контракт. В иностранном экипаже всегда так.
Я подошел к самому фальшборту и заорал,
– Мужики, ваш пароход как раньше назывался?
– «Воронеж», – крикнул в ответ удивленный третий помощник. Он явно не ожидал встретить тут соотечественника. «Воронеж» – это наш, из Балтийского пароходства. Уже бывшего Балтийского пароходства. Распродали пароходство оптом и в розницу. Все 180 судов. И быстро управились, надо отдать им должное.
– А старпом у вас не Кукушкин случайно?
– Он самый. Передать что?
– Не надо. Я сам зайду.
Вот это удача! Димка Кукушкин – мой однокашник. Этой каши в Макаровке мы с ним съели – не сосчитать. А выпито сколько вместе! Надо пойти пообщаться. На всякий случай я поднялся в каюту, скинул комбез и одел рубашку и джинсы.
На «Воронеже» опустили кормовую рампу. Вернее, уже не на «Воронеже». «Esmeralda», прочел я на корме, порт приписки Панама. Хотя буквы «Воронеж», наваренные на транец, при ближайшем рассмотрении можно было различить. Новое название было просто написано поверх закрашенного черной краской старого. На кормовом флагштоке болтался флаг Республики Панама. Ветра не было, и флаг печально свешивался вниз.
– Я к старпому. Вызови его. – Вахтенный матрос поднес к губам рацию, но Димка уже бежал мне навстречу.
– Макс, а ты как здесь?
– По воле случая, Димка.
Я не стал при матросах называть его Кукушкой, и тем более Кукухой. Начальник все-таки. Мы обнялись. Я не видел его больше года. Не так и много, если учесть, что мы оба постоянно в плаваниях.
– Ну пойдем ко мне, выпьем за встречу.
– А ты, значит, все на той же старой доброй «Эсмеральде»?
– Не говори. Переименовали перед этим контрактом. Да эти пароходы уже все с новыми именами. Кто «Avatar», кто «Oriental Express», есть даже «Atlantic Leader» и «Atlantic Trader». – ответил Димка, доставая две банки пива из холодильника.
