Две недели назад
Валерия
— Да, мам, я приеду, — выговариваю виновато и поглядываю на
настенные часы. Почти девять, скоро домой. — Прости, очень устаю.
Много работаю. Нет даже двух дней свободных подряд, а ты сама
понимаешь, мне на один день смысла вообще нет, в дороге больше
проведу.
Мама соглашается, сокрушаясь. Я её понимаю и сама очень скучаю,
но правда не могу вырваться. Людей не хватает, лето, отпуска, и так
пашу пять дней в неделю по двенадцать часов. И сейчас я во всей
клинике одна, дежурный ветврач.
— Будь здорова, Лерусь, приезжай скорее, я соскучилась, —
вздыхает мама и вешает трубку.
Сердце сжимается от её тоски. Но мы живем в пяти сотнях
километров. Это несколько часов пути в одну сторону.
Убираю телефон в обычный нейлоновый рюкзак с изображением
Дональда Дака, стаскиваю халат и снимаю зед-отчет с кассы. Сейчас
уже не должно быть посетителей.
Касса пищит термоэлементом, терминал выдает собственный отчет.
Закрываю смену в программе, иду занавешивать жалюзи, и входная
дверь открывается. В маленький холл, где стоит ресепшн, входят трое
мужчин в полицейской форме. Смотрят на меня недобро, с застарелым
усталым раздражением. И питомцев при себе у них нет.
Под волосы забираются мурашки.
— Полковник МВД Трифонов, — представляется первый, покрупнее
остальных и по виду главный.
Крепко сбитый, но видно, что за формой следит, хотя ему, по
виду, лет пятьдесят. Волос почти нет, а где есть, на висках, они
седые. И взгляд очень тяжелый.
Он вынимает из внутреннего кармана кителя свернутый в два раза
лист, разворачивает и показывает мне.
— У нас постановление об обыске в этой клинике. Поступили
данные, что тут торгуют запрещенными веществами.
Ноги становятся ватными. Я ничего не понимаю в законах, но
хорошо знаю, что за наркотики сажают. А ещё я знаю, что в нашей
клинике даже аптеки собственной нет. Мы клиентов через дорогу
отправляем.
Вглядываюсь в текст, и полковник Трифонов небрежно кладет лист
на стойку.
— Мы нич… — заикаюсь, чтобы ответить, пока читаю, но он грубо
обрывает меня.
— Это мы выясним, гражданка, а вы пока документы предъявите,
если не хотите проехаться в отделение.
У него неприятный грубый голос. И интонации хозяйские.
Приказывает, не просит. А двое его сопровождающих расходятся по
помещению. Один прямо в ботинках проходит в смотровую. Второй — в
операционную.
— Бахилы наденьте! — не выдерживаю, делаю замечание.
— Не мешайте следствию! — рявкает полковник. — Документы.
Быстро!
Аж дергаюсь от крика. Его манера общаться подавляет.
Лезу в рюкзак и достаю в четыре раза свернутый лист с копией
первых двух страниц паспорта, аккуратно убранный в файлик.
Полковник фыркает и разворачивает.
— Гражданка Незабудкина, значит, — облизывает изнутри нижнюю
губу и поднимает на меня тяжелый взгляд, под которым я ежусь. — Это
бумажкой подтереться можешь. Паспорт почему не носим?
— Ч-чтобы не укра-али, — тяну неуверенно. — Мне в универе
сказали, что для полиции и копия подходит, когда документы
проверяют.
— Сейф давай открывай, — бросает мне мент. — И личные вещи
готовь.
Вспоминаю о том, что у любого сотрудника полиции есть личный
номер, да и полные данные бы неплохо получить.
— А вы мне сначала полное имя назовите и номер личный, —
произношу вроде твердо, но к концу фразы сдуваюсь, стоит полковнику
Трифонову грозно зыркнуть на меня.
— Трифонов Олег Валентинович, полковник МВД, большего тебе знать
не положено! — чеканит почти по слогам.
Руки дрожат, но я записываю полученные данные в телефон.
— Олег Валентиныч, в смотровой ничего, — один из ручных псов
возвращается ни с чем.
— В операционной тоже чисто, — добавляет второй. Оба стекаются к
ресепшену.
— Санузел, Миш, — приказывает Олег Валентинович и щелкает у меня
перед лицом пальцами. — Валерия, кладовки есть, склад?
