От волнения сердце гулко бухает в груди. Рубашка липнет к
влажной спине. Дрожащими пальцами перебираю электронные ключи в
ящике стола, который стоит в кабинете директора компании. Черт!
Каких тут только нет! А мне нужен таможенный токен. Я вломилась
сюда без спросу, когда на этаже дирекции никого не осталось, но
времени все равно в обрез!
Выдыхаю с облегчением, найдя наконец нужную флешку с биркой
«Таможня». Прячу ее в задний карман брюк, закрываю ящик и отступаю
от стола. Вроде все как было. Пора бежать, пока меня тут кто-нибудь
не увидел.
— Что ты тут делаешь? — от громкого, гневно звучащего голоса
дергаюсь всем телом и оборачиваюсь. Ладони холодеют, а в желудке
зреет обжигающий ком. Сашка, ты попала! Или лучше сказать,
пропала?
В дверях кабинета стоит Павел Александрович Русанов, владелец
компании. Высокая плечистая фигура в темно-сером костюме на фоне
белой стены приемной выглядит впечатляюще и… пугающе в таких
обстоятельствах. Он смотрит на меня из-под темных бровей. Взгляд
жесткий, прямой.
Дар речи пропадает. Он не должен был меня застукать. Виолетта,
его помощница, четко дала понять, что в это время он будет на
встрече, то есть, НЕ в офисе!
— Я повторяю вопрос, — он не торопясь закрывает за собой дверь,
точно захлопывая мышеловку, и направляется ко мне. — Что ты забыла
у меня в кабинете?
Пытаюсь сочинить на ходу, но все идеи идиотские. Украдкой смотрю
в окно, за которым темнеет вечернее апрельское небо, будто смогу
так спастись. Прыгать с пятьдесят девятого этажа бизнес-центра —
дохлый номер.
— У тебя шестьдесят секунд, чтобы ответить, — Русанов оставляет
кожаный портфель на диванчике у двери и угрожающе приближается. —
Иначе… Ты ведь понимаешь, что с полицией я морочиться не буду?
Голос у него глубокий и приятный, гипнотизирующий, но слова
врезаются в сознание жуткой угрозой. Смотрю на него, как лань на
льва. Мне конец. Что делать?
— Пятьдесят секунд! — Русанов начинает терять терпение.
Интонация становится резче. — Я жду.
Пячусь, пока не натыкаюсь спиной на стену позади его стола. Он
уже совсем рядом. Усаживается на край столешницы. Брюки
натягиваются на мощных бедрах. Его начищенные до блеска туфли
бликуют в свете потолочной лампы. Невольно засматриваюсь. Мозг
исступленно ищет знакомые образы, чтобы успокоиться.
В нос пробирается запах его парфюма — приятный, легкий,
травянистый. На словно вытесанном из камня лице тяжелое выражение.
Понятно, он видит во мне шпионку. По сути, я ею и являюсь, но мне
нельзя признаваться!
Русанов картинно вздергивает левое запястье и смотрит на большие
блестящие часы.
— Сорок секунд, — упирает в меня недобрый взгляд. — По-хорошему
расскажешь, зачем вломилась сюда или будем звать охрану? На
уборщицу ты не похожа, а значит…
Вдыхаю поглубже. Была-не была!
— Я… В общем, такое дело… Павел Александрович, я за вашим
волосом пришла, — делаю максимально уверенный взгляд и слегка
склоняю голову набок. — С клавиатуры хотела натрясти. Подруга из
отдела закупок приворожить вас хочет, попросила помочь…
— Приворожить? — его брови ползут вверх. — Подруга… приворожить…
меня?
Русанов усмехается и оглядывает комнату. Мне становится легче,
когда он не смотрит в мою сторону. И кажется, из-за дичайшей
нелепости версии он вот-вот в нее поверит. Я уже готова выдохнуть с
облегчением, как вдруг он снова вонзает в меня прожигающий насквозь
взгляд. Ой, мамочки. Все-таки не поверил.
— Ерунду не неси? — спрашивает с нажимом, немного повышая голос.
Брови сошлись у переносицы, на лбу появилась морщинка. — Последний
шанс признаться, или пеняй на себя.
Он безумно красивый мужик. Глаза серые с синевой, четкие скулы,
высокий лоб. Волосы прямые и темные, ухоженные. Нос аккуратный,
пухлые губы. Не мужчина, а мечта. А еще он, говорят, очень опасный
тип. Проворовавшегося менеджера в рефрижираторе запер на сутки, что
тот чуть не околел. О Русанове всякие слухи ходят.
