Только угли теплы. Костёр не
бывает тёплым
Бином
— Снова в лес бегала! — мама огорчённо всплеснула белыми от муки
руками. — Рия! Сколько раз я просила тебя перестать?! Ведь
набредёшь на медведя или волка!
— Я вовсе не… — пробормотала, запоздало заметив запутавшиеся в
волосах хвоинки — неоспоримое доказательство совершенного
«преступления». — Совсем недалеко. Только до реки.
— Знаю я твоё «недалеко», — она устало опустилась на табуретку.
— В лес заходить нельзя: уж сколько человек там сгинуло? Не
перечесть.
— Там никого нет, мам, — начала я заверять, чувствуя себя очень
скверно из-за её неподдельной грусти и беспокойства. — Мне просто
хотелось искупаться: сегодня очень жарко.
— Что с тобой делать? Ведь не звери, так змеи заметят! Это ещё
хуже: утащат к себе, и будешь всю жизнь бесправной прислугой подле
змеюки холодной да ядовитой. Из леса не возвращаются, Рия! Кто
знает, что с ними там приключилось? Может, и в живых уже давно нет.
Как я без тебя одна останусь?
— Я больше не буду.
Несмотря на покаянный голос и понурый вид, она, конечно, не
поверила. Мама знала, что вопреки всем страшным историям, меня с
самого детства неудержимо тянет туда, в Шуршащий лес.
Честно говоря, на вечер я уже кое-что запланировала, так что
весь день провела, старательно заверяя окружающих в обратном. Мы
допекли пироги, убрались дома, поахали, слушая деревенские сплетни
от зашедшей в гости соседки, а потом жалуясь, что устала, я первой
забралась под одеяло.
Вскоре стало тихо. Некоторое время я ещё лежала, выжидая, а
затем неслышно встала. Хотелось бежать, но спешить было нельзя,
иначе всему конец. Ступая только на не скрипящие половицы,
добралась до порога, и, с облегчением переведя дух, юркнула за
дверь.
Свет уже почти везде погасили, но страшно мне не было:
наполненная трелями сверчков темнота окутывала теплом. К тому же,
на небе ярко светил месяц, и его вполне хватало. Миновав четыре
дома и свернув к чуть слышно журчащему ручью, принялась озираться.
Никогда ещё я не приходила первой. Неужели он опоздал или
забыл?
— Попалас-с-сь, девица! — раздался над ухом чей-то
злобно-шипящий голос, а руки обхватили меня за плечи. — Теперь я
заберу тебя к с-с-себе в змеиное царс-с-ство!
— Двейн! — выдавила сквозь смех. — Отпусти, задушишь же!
Он тут же разжал объятия и недовольно нахмурился. Взлохматил и
без того торчащие в разные стороны тёмные вихры.
— Неинтересно тебя пугать! Неужели правда змей не боишься?
— А чего их бояться? — пожала плечами. — Думаешь, они и в самом
деле воруют девушек? Нужны мы им. Своих, небось, хватает. Сколько в
лес хожу, ни разу никого не видела.
Долго дуться Двейн никогда не умел, так что тут же
рассмеялся:
— Ух и храбрая же ты у меня!
Он, разумеется, преувеличивал: никакой особой храбрости тут не
было, но некоторые излишне впечатлительные взрослые, не говоря уж о
ровесницах, наслушавшись в детстве бабушкиных рассказов, даже
говорить про змей опасались.
Откуда-то справа послышался шорох, и мы мигом отпрянули друг от
друга. Пусть все в деревне и звали нас женихом да невестой, быть
застуканными всё же не хотелось.
— Кто там? — грозно спросил Двейн, не в силах ничего
разглядеть.
Тёмный силуэт несколько приблизился, и я смогла различить
высокую фигуру в неприметной чёрной одежде. Это мог бы быть кто
угодно, но, увидев светло-рыжие волосы, я сразу с удивлением и
радостью его узнала.
— Эс! Ты что здесь делаешь? Да ещё и ночью!
— Домой иду, — отозвался он. — А вы почему не спите? Ждёте, пока
за вами змеи приползут?
Я рассмеялась: в его исполнении эта фраза звучала особенно
забавно.
Хоть мы и редко виделись, Эс был моим другом. Он иногда приходил
в нашу деревню, чтобы навестить дальних родственников и меня
заодно.
