Тебе все можно
Вот он я, кто ранил, а после смиренно
ждал.
Оголенный провод, пустая комната и кинжал -
Я цветы наши срезал и больше их не сажал -
Без тебя я пустое место.
Катарина Султанова
Когда речь президента сменилась боем
курантов, я торопливо подожгла записку, стараясь не обжечь пальцы,
после чего стряхнула пепел в бокал и залпом осушила его до дна,
совершенно забыв о том, что надо бы чокнуться с присутствующими.
Впрочем, занятые громкими криками, никто из коллег не заметил, как
я сходила с ума в дальнем конце стола. Корпоративный новый год,
судя по всему, собравший в этом доме всех лузеров, которым не с кем
больше было отметить праздник, начался еще в обед, и оттого трезвых
к двенадцати часам ночи почти не осталось. Я с тоской смотрела на
двадцать малознакомых мне товарищей и не понимала, что делаю среди
них. Однако подобные мысли посещали меня не только здесь, но и на
работе, с друзьями, и порой, переходили в такую тоску, - хоть
волком вой.
Новый год был моим любимым
праздником, и я всегда гордилась тем, что даже став взрослой и
серьезной дамой, не подрастеряла той детской радости, которую
приносил праздник, но сегодня все было иначе. После того, как не
стало отца, меня вообще мало что интересовало в жизни, и если бы не
настойчивость коллег, то сегодня я, как и обычно, легла бы спать
часов в десять, не желая думать о том, как веселятся другие. Все
это казалось мишурой, наигранным праздником, - коротко говоря: все
раздражало. Но поскольку где-то в самой глубине души во мне еще
жила маленькая девочка, я решилась на странный, и может, отчаянный
шаг – выбраться за город, а в заветное время сжечь записку. Ничего
глобального у высших сил я не просила – мне хотелось чудес. Пусть
самых простых, вроде кролика из шляпы (хотя тут я вру: кролик из
шляпы – это совсем другое. Ловкость рук, мошенничество, но никак не
чудо), но так, чтобы я, наконец, поверила и ожила.
- Эй, Новосельцева, чего грустишь? –
рядом со мной возник изрядно пьяный коллега, Валера, занимавший в
офисе соседний кабинет. Громкий голос набатом отозвался в голове, а
перевирание собственной фамилии вызвало раздражение. Работал он у
нас не так давно, поэтому за все время мы общались от силы раз
пять, и то по обыденным вопросам, вроде пишущей ручки и листочка и
места для обеда, «чтобы сытнее и не так дорого».
- Новоселова, - поправила я, - и это
тебе не служебный роман.
- А я не прочь, - захохотав, мужчина
обнял меня так, что мы оба чуть не свалились, а из его бокала
выплеснулось шампанское и прямо на мое платье. Я задержала дыхание,
боясь сорваться и заорать, и вырвавшись из чужих рук, побежала в
туалет, совершенно не слушая его извиняющиеся бормотания.
Закрыв за собой дверь, я прислонилась
к ней спиной и закусила губу. Все, все шло не так, и я в сотый раз
пожалела, что решила пойти на корпоратив. Платье было безнадежно
испорчено, запах шампанского вызывал приступ тошноты, и в этот
момент отчаянье достигло пика. Я распахнула окно в туалете, и,
облокотившись на подоконник, высунула голову наружу, вдыхая
холодный воздух.
- Я хочу чуда, - крикнула во все
горло, ничуть не заботясь, услышат ли меня кто-то из
присутствующих.
В машине, стоящей напротив,
загорелись фары, напугав меня, и я торопливо захлопнула створки.
Несмотря на странную выходку, совсем не хотелось стать звездой
интернета в разделе смешных видео и дать товарищам по работе повод
для сплетен о своей персоне.
Покинув туалет, я решила занять
кровать, отведенную в спальне для девочек, переодеть пропахшее
сигаретным дымом и алкоголем, жутко неудобное платье в черных
пайетках, и уснуть, накрывшись подушкой с головой. Едва сделав пару
шагов по коридору, я снова столкнулась с Валерой, в руках которого
был очередной стакан с пойлом.
