Торчать головой вниз в старом мужском ботинке было ужасно
неудобно. Вот так заснешь кошкой в нормальном земном лесу под
кустиком в надежде на легкую смерть, а проснешься вверх хвостом в
каком-то башмаке.
Лушка чихнула и недоуменно прислушалась к окружающим звукам и своим
ощущениям. Вокруг была магия, очень много разлитой в пространстве
магии, незнакомой и притягательной. А еще чувствительные кошачьи
ушки явственно различили недалеко приглушенные всхлипывания и
жалобное бормотание.
Лукерья домовушкой была молодой, всего-то век разменяла, но
ответственной и хозяйственной. В неведении находиться она не
любила, да и чего греха таить — любопытство ей было присуще не
меньше, чем любовь к домоводству.
То, что это не Земля-матушка, по магии понятно было сразу, а вот
куда она попала и зачем, узнать надо было срочно. Да и душно было в
ботинке, и пахло совсем не пирогами. Опять же беззащитный хвостатый
тыл торчал наружу, а там неизвестно кто носом хлюпает. Поэтому
уперлась Лукерья лапами и выкарабкалась, пятясь из башмака, ошалело
мотая головой и тряся ушами.
«Батюшки-пирожки!» — охнула она про себя, увидев разгром вокруг.
Просторная кухня в явно небедном большом доме словно подверглась
атаке полтергейста. Разбитые тарелки и банка с остатками
растекшегося по осколкам липкого варенья, крошки повсюду, подпалины
на полу и стенах, как от огня, в углу мокрая полуобгоревшая тряпка,
а у стола на стуле, забравшись на него с ногами, сидело что-то
худенькое и лохматое, уткнувшись носом в коленки, и тихо
всхлипывало.
«Вроде девчоночка? Может, служанка какая нерадивая? —
поразилась домовая. — Что за мир, где таких неумех малолетних
слугами держат?»
Лушка домовой была прогрессивной и образованной. На Земле книги
читала, а у постояльцев, что ее хозяйка на лето пускала, и интернет
на хитром устройстве с кнопочками освоила, на ноутбуке. Хоть слуг
она видом не видывала, но знала, что были раньше такие люди. Сама
Лукерья после революции появилась, когда в совхозе дома строить
начали новые. Войну пережила. Домик не пострадал от обстрелов и не
сгорел в ту лихую годину. Так что опытная была она домовая, ко
всему готовая и поэтому, долго не думая, решила мяукнуть, привлекая
к себе внимание.
На стуле вскинула встрепанную голову девчонка, уставившись на кошку
испуганными глазами. Худышка тут же цапнула с краешка стола большую
вилку для жаркого и какую-то потрепанную тетрадку в тонком кожаном
переплете.
— Ни с места, маленькое чудище! Я верну тебя обратно! — Махая в
сторону домовушки вилкой, девчонка съежилась на стуле и пыталась
что-то найти в тетради. — Сейчас найду, тут где-то было, —
бормотала она, то косясь на листочки, то переводя взгляд на мирно
сидящего рядом с папиным старым ботинком странного полосатого
зверя.
— Где же я ошиблась? — отчаянно шептала она. — Там же написано: дух
— помощник по дому! А тут не пойми что!
«Так вот оно как?! — тут же сообразила домовая. — Хоть и напутала
девчонка, но это, может, и к лучшему! В обувку-то обычно
домового-мужчину приглашают, а они и напугать могли эту
пигалицу-недомагичку. Не со зла, а шутки ради. В этом мире-то,
похоже, нет домовых, иначе эта птичка на своем насесте не
паниковала бы, а уже и молочка бы предложила, и хлебушка принесла.
Надо с ней пообщаться, пока она по своим писулькам что-нибудь не
намудрила».
— Послушай, голубушка, может, поговорим сперва? — с трудом
вернувшись к привычному облику слегка лохматой нечисти, предложила
Лушка.
Девчонка вздрогнула на своем стуле и, испуганно посмотрев на
неизвестно как очутившуюся в пентаграмме крошечную женщину, уронила
вилку.
— А ты еще кто? — пытаясь храбриться, выпалила она, как щитом
прикрываясь своей тетрадкой и озираясь по сторонам. — И куда делся
странный зверь, в ботинок спрятался? Значит, вас тут двое?
Отвечай!
