Холодно… Как же холодно…
Раньше я любила зиму. Удивительные морозные картины на стеклах, блестящий и переливающийся в солнечных лучах снег, свежий, наполняющий тело легкостью, воздух.
Сейчас я ее ненавидела.
Крупные снежинки больно жалили кожу, с каждым новым вдохом холод все больше растекался внутри, рук и ног я почти не чувствовала. Ударивший порыв ветра бросил в лицо очередную порцию колючих снежинок. Сделав вдох, я глухо закашлялась.
Сколько я уже иду? Час? Два? Три?
На мельком увиденной карте деревушка была нарисована совсем рядом, но чем больше проходило времени, тем меньше я верила, что дойду вообще куда-нибудь.
Лес остался позади, и вокруг не было ни единой живой души, только бесконечное снежное поле. Из-за снегопада видимости почти не было, вдобавок начало смеркаться.
Не заметив яму, я споткнулась и кубарем скатилась с пригорка. Попыталась встать и тонко всхлипнула от пронзившей щиколотку боли.
– Боги, да за что мне все это?! Неужели я сбежала затем, чтобы околеть в этом трижды проклятом сугробе?
Будто в насмешку, из леса раздался волчий вой. Пока еще далекий, больше похожий на приветствие показавшейся луны, чем сбор на охоту, но в дрожь бросило все-равно.
– Не дождетесь, – мороз быстро приглушил боль.
Прихрамывая, я упрямо поковыляла вперед.
Совсем скоро окончательно стемнело. Меня начало знобить, но холода я уже не чувствовала. В какой-то момент накатила обреченность, глаза стали слипаться, а сугробы вокруг показались мягкими и удобными. В конце концов, можно прилечь лишь на пять минут, ведь я так устала…
Рухнув в очередной раз, я уже не смогла встать. Лежа на боку, отстраненно наблюдала за снежинками, огромными белыми хлопьями падающими с неба.
Потом из тьмы выступил силуэт. Шагнувший ко мне мужчина словно сам был соткан из снега. Ветер стих, но его плащ выглядел сшитым из снежинок и развевался, словно сама вьюга ласково обнимала мужчину за плечи. Белоснежная, сверкающая одежда, белоснежные вьющиеся волосы, доходящие до плеч. Снежинки падали на его макушку, образуя удивительный ледяной венец. Высокий лоб, тонкие губы, бледное, больше похожее на фарфоровую маску лицо. Единственным ярким пятном оказались глаза. Пронзительно синие, цвета чистого ясного неба. Или бескрайней водной глади, прозрачного горного озера. Похожие на огромные, сияющие сапфиры самой высокой пробы. Я смотрела в его глаза и никак не могла насмотреться, чувствуя, что тону в их глубине.
«Надо же, за мной пришел такой красивый ангел», – успела мелькнуть мысль, прежде чем сознание погрузились в темноту.
Кажется, у меня началась лихорадка. Тело скручивали приступы болезненных судорог, в груди пылал костер, а перед глазами проносились недавние воспоминания.
Я опять ехала в карете. Дорога была отвратительная, карету немилосердно трясло и меня мутило уже второй час, но Дугас был непреклонен, никаких остановок до самого вечера.
Он вообще оказался отвратительным провожатым, постоянно торопил, повышал голос и едва не за руку таскал за собой. Сейчас мужчина хотя бы смотрел в окно, а не сверлил меня колючим взглядом.
В чем-то его даже можно было понять. Обычный охранник в пансионе благородных девиц, он совершенно не годился на роль компаньонки. По правилам, меня, как единственную дочь герцога Олгери, должна была сопровождать целая делегация. Только вот мой жених не пожелал ждать и велел доставить невесту пред его светлые очи до Солвейна, ночи зимних духов.
Перед праздником в пансионе и без того было множество хлопот и времени на поиск подходящего сопровождения не хватало.
В итоге, после двух часовых хаотичных сборов, я оказалась в карете с компаньонкой-Дугасом и кучером Гансом в качестве охраны.
