После уничтожения лаборатории, Совет ввел блокаду всего воздушного пространства Эриды. Мы застряли на этой планете. Чтобы скоротать время, я занялась бегом. Мои старания минимизировать действие гравитации на тело подействовали. Я чувствовала, что вернула свою форму. На "Страннике", моем первом пристанище после космического шторма, перенесшего меня и приемную дочь на тысячи лет вперёд, я успешно занималась в тренажёрном зале. Однако позже, когда смерч адаптивных проблем захватил меня, стало не до этого.
Убежать от проблем было непросто. Хорошо, что со мной за компанию втянулись Настя и новая подруга, Яна. Это помогло притушить боль от смерти Макса. Ещё меня беспокоили приближающиеся солнца, своим жаром перегревающие Эриду. Жители уже готовились к переезду в подземный город. Это объединяло всех враждующих. Кроме Совета, который беспокоился о собственной участи. Местные власти и повстанцы нажали на паузу. В затишье народ спускал пожитки в низ, обустраивая убежища. Все транспортные корабли проходили жесточайший контроль на орбите. Сопротивление не могло рисковать. Рита злилась от бессилия. Она не могла вытащить нас с планеты. Получалось, что мы через пару недель будем вынуждены на три месяца пропасть без связи. Мое же отношение было двояким. С одной стороны, отправляться на Объединение я не хотела. Кровожадность лидеров сопротивления, причем в прямом смысле, претила мне. Для меня человеческая жизнь бесценна. Кто мы такие, чтобы брать на себя право лишать ее? Наказание за совершенные преступления – это изоляция. Люди, попавшие в трущобы не из-за уголовных нарушений, становятся, в понимании моего прежнего мира, уголовниками, озлобляются. В результате ошибки программы с выбором партнёра, по неосторожности человек попадает в трущобы, из которых выбраться, подняться, могут лишь единицы. Фактически человека изолируют от общества. Получается, что нет выбора, кроме как соглашаться на тот единственный предложенный вариант мужчины или женщины. Тогда все будет в шоколаде. Карьера, большая жилплощадь без ипотеки и кредитов, но дети по лицензии. То есть дети у здоровых во всех отношениях людей. Только вот насколько счастливых? Совет Объединенного Правительства предлагает соглашаться на этакий брак по расчету, из которого нет выхода, кроме как ад изоляции. Зачем врать всем и себе? Ведь все миры уже объединены. Надо помочь обычным людям, существам, быть счастливыми, одним или с кем-то по-настоящему дорогим, пусть будут попытки, да сколько угодно. А вот если чего натворил, тогда – добро пожаловать в зону изоляции. Надо видоизменить систему правосудия и внести изменения в программу. С учётом, какие нормы общения с людьми являются основой выживания. И живых существ, и глобальной экономики. Занесло меня, конечно, в мыслях далеко. А это ещё без необходимости подробнее ознакомиться с генетическими данными. В целом, идея долголетия за счёт других не нова. Стара как мир. Но, может быть, мы с Настей сможем помочь современным людям действительно подправить код? Без героической или мученической смерти. Ведь есть ультрасовременные технологии. Интересно, что бы на это сказал Рогов? Лизиным учёным я не доверяю. От слова совсем. Что опаснее, невежество или безграничное знание? Многие повстанцы с Объединения – это учёные. Они наращивают свою политическую и социальную значимость, спасая планеты. Целые миры. Но не разрушат ли они Вселенную, если получат ее? И у меня в голове появлялся ответ. Нельзя актерам быть политиками. Нельзя художникам быть политиками. Каждый должен заниматься своим делом. Учёные также, играя на возможности объяснить иррациональное на рядовой взгляд, объясняя простым языком, влекут за собой граждан миров. Вера в чьи-то бредни, безумные фантазии, такие, как процедуры омоложения субстанцией из произведенных, путем нужной селекции, живых детей, приближает все Объединенные миры к краху. Таким образом я не видела другой возможности, как спасти вселенную, кроме как попытаться сделать это самой, пока есть желание и силы. Возможно, именно ради этого какая-то неведомая сила и принесла меня через толщу веков. Эта необходимость внушала ужас. Заставляла мое сердце биться сильнее. И, признаться честно, возбуждала меня. С другой стороны, меня пугала необходимость спуститься с поверхности планеты в подземелье. Тоже своего рода изоляция. Без луча солнца, без голубого неба.
