Верите ли вы в судьбу? Или только сам
человек творец своей жизни и сам виноват, если всё идет не так как
хотелось бы? А может это бесконечный кошмарный сон, от которого не
проснуться?
На берегу Черного моря располагается один из наиболее популярных у
наших соотечественников городов курортов, там же, на самой кромке
песчаного пляжа высится точка известного отеля. Светлые стены на
рассвете заливает нежными солнечными лучами, к ночи появляется
разноцветная подсветка, предлагая многим отдыхающим заглянуть в
казино и ресторанчики, расположенные на первом этаже здания. Здесь,
в номере-сьюте на 17 этаже на просторной лоджии сидела женщина.
Скорее молодая. Напряженно сжатые губы и глубокая морщина между
тщательно нарисованных бровей делали её старше. В руке женщина
держала стакан с толстым дном, из тех, что обычно оставляют на
столике в ванной комнате и из которых по традиции пьют всё, что
можно налить. Итак, стакан был, а вот за содержимым пришлось иди в
небольшой магазинчик по соседству. Смуглый низкорослый продавец в
грязной серой майке, старательно делал вид, что никак не может
понять ни русский, ни английский, кивал и посматривал на экран
планшета, стоящего рядом с кассовым аппаратом. Названия вина были
совсем незнакомые. За ними шли бутылки с крепким алкоголем.
- Wiskey, madam? - продавец широко заулыбался, виски был недешев, а
уж на большие бутылки коллекционных напитков покупатели находились
совсем редко.
«Черт с ним, пусть будет виски»,- подумала женщина и поставила
литровую бутылку на ленту
- Cola? Juise? - Обрадовался продавец и даже сделал попытку встать
с насиженного стула.
Женщина скривила губы, изображая вежливую улыбку и не спеша
покинула магазин, оставив сдачу на пластиковом блюдце у
кассы.
И вот теперь она вновь сидела в неудобном плетеном кресле
погрузившись в тяжелые думы.
«Жизнь- фальшь, жизнь – боль, я – ноль». Женщина прихлебывала
небольшими глотками обжигающий напиток, который никогда не любила,
но пила, потому что все пили, и вспоминала свою жизнь.
Её зовут Анна, ей всего 25 лет. Она живет нормально, как все в
общем. Только день ото дня всё сильнее грызет ее неодолимая тоска.
Всё чаще поднимаются из глубин души извечные сухие бабьи
слёзы.
Анна росла спокойным ребенком. Проблем родителям не доставляла,
особых поводов для гордости тоже не давала. Был она веселой и
доброй. Родителей любила. Любила лето, потому что часто покупали
мороженое и в школу ходить не нужно. Училась маленькая Аня средне,
между три и четыре, иногда на пять, редко на два. После девятого
класса поступила в училище в областном центре на медсестру. Хотела
лечить маленьких деток, вести прием в поликлинике или в школе
дежурить. А после училища давали льготу при поступлении в
медицинский.
Потом с Лёшкой познакомились. Она тогда на практике была, проводили
медосмотр дошколятам. А Лёшка младшего братишку привел. Всё
баловался с ним в коридоре, пока очереди своей ждали. Какой уж тут
осмотр? Родители Лёшкины инженеры, строили ТЭЦ где-то на востоке, а
может в Азии, разве упомнишь? Дома по пол года не бывали. А Лёшка с
бабушкой Клавдией Петровной за братом Сережкой смотрели. Так и
получилось. Вспомнила Анна, как первый раз улыбнулись друг другу,
как Лешка её после занятий поджидал, как потом гуляли в парке.
Лёшка купил бутерброд и Аня его ела. Целовались первый раз под
козырьком у подъезда какой-то многоэтажки. Забежали туда от дождя.
Лёшка всё прикрывал их от дождя своей курткой и казалось, что
поцелуй пахнет кожей. И листвой. И жесткими недружелюбными каплями.
Ничто в мире не могло быть прекрасней того дождя!
Через полгода решили пожениться. Поехали знакомиться с родителями
Анны. Был вечер, она сидела на заднем сидении. По радио группа
«На-на» задорно и страстно признавалось в любви прекрасной Фаине.
Ане было волнительно и весело, хотелось дурачиться. Она потянулась
за водой, которая была в сумке рядом с водительским сиденьем.
Машину тряхнуло на дороге и бутылка выскочила на пол, под
водительское сиденье. Аня шутливо куснула Лёшку за ухо. Лёшка стал
шарить под ногами и на секунду отвлекся, поцеловать её, Аню. В ту
же секунду обоих ослепил свет фар приближающейся фуры. И ничего не
стало.
