Часть первая, в которой историк Ада Гордон знакомится с эксцентричным ученым из Польши
«Áve, María, grátia pléna; Dóminus técum: benedícta tu in muliéribus, et benedíctus frúctus véntris túi, Iésus».
Пение монахов доносилось в помещение архива глухо, а арки и перекрытия отражали их голоса, превращая молитву в какое-то языческое песнопение. Ада Гордон не первый день работала в здании Базилики Святой Марии над Минервой1, и уже привыкла к этим католическим завываниям, хотя поначалу они сильно отвлекали ее от исторических изысканий. Ее отец, британский профессор истории и археологии Джозеф Гордон, был уверен, что самые ценные и еще никем не изученные материалы по истории древнего Рима можно найти именно в этих архивах.
– Когда римляне приняли святую веру, они убрали из Пантеона2 все реликвии, посвященные языческим богам, – рассказывал он. – Многое уничтожили, не заботясь о потомках, но кое-что сохранилось. И информация об этом наверняка есть в архивах.
– В архивах Ватикана, может быть, – спорила с ним Ада, – но вряд ли такое оставили в Риме.
Джозеф Гордон закатывал глаза к небу, словно вопрошая его, зачем когда-то вбил в голову дочери увлечение историей. И настаивал на своем:
– Нет, Ватикан, конечно, хранит многие документы, но сколько еще не найдено! Мне доводилось обсуждать этот вопрос с ведущими учеными нашего университета и даже Оксфорда, и все они сходились в одном: далеко не все рукописи древнего мира осели в архивах библиотек. Я же рассказывал тебе, что с приходом христианства римляне были вынуждены прятать свои ценности, скрывать веру и убирать подальше свитки, чтобы их не уничтожили святые отцы. Я уверен, что одним из таких мест, где в тайниках хранятся и сейчас древние манускрипты, является Пантеон. Но найти их невероятно сложно. А вот Храм Минервы не подвергался разграблению ни в одном веке, даже во времена чумы. И сейчас, когда снова вырос интерес к истории Римской империи, туда слетятся историки со всего мира!
Он никогда не называл это место церковью или базиликой святой Марии, только храмом римской богини мудрости и войны. И клялся, что точно узнает местонахождение утерянных сокровищ истории, то есть древних статуй и артефактов времен Римской империи. Вот только сначала найдет архивные документы.
Но когда год назад Франциско Медина, итальянский коллега Гордона, обнаружил потайные проходы под Пантеоном и древние статуи, время создания которых итальянцы определить не смогли, Джозеф загорелся идеей поехать изучить их лично. На сборы и подготовку ушло почти десять месяцев, но, когда все уже был готово, профессора Гордона приковала к постели лихорадка. И в Италию отправилась Ада. К счастью, итальянцы не были столь косны в своих взглядах, как другие европейцы, и готовы были признать, что в тридцатых годах ХХ века женщины вполне могут работать наравне с мужчинами. В Англии, несмотря на весь прогресс, считали, что даже работа стенографисткой или машинисткой допустима только для девушек среднего класса, а леди и вовсе не стоит работать вне дома.
Вот только работу археологов девятнадцатилетняя мисс Гордон представляла себе совсем иначе. В ее мечтах не было гор бумаг, старинных тяжелых книг и холодных подвалов архива, а были приключения, яркое южное солнце, великие открытия и находки. Отец рассказывал о приключениях, выпавших на долю то одного, то другого удачливого первооткрывателя, и грустно повторял:
– А нам, историкам, остается только изучать плоды их трудов в тиши кабинета.
Но Ада мечтала совершить открытие. Вот только эта мечта привела ее не на раскопки древнего храма, а в пыльную библиотеку. Девушка в очередной раз вздохнула, откинула выпавшую из тугого пучка каштановую прядь и перевела взгляд на ряд полок, которые предстояло изучить. Где-то здесь пряталась книга с картами древнего Рима.
