Зло, творимое людьми остается после них, добро хоронится вместе с ними.
Уильям Шекспир. Юлий Цезарь.
Сегодня прекрасное время для пробы пера, решил я, чтобы излить на бумагу тот неописуемый кошмар, что творится внутри меня. Беззаботные деньки канули в лету, и сколько бы ни говорили, что время лечит, мы с моим другом никогда не будем прежними. Пока действие успокоительных сошло на нет, я вновь могу мыслить трезво, возвысившись над ужасной ситуацией. Я нашел старый, но опрятный и, главное, чистый, неисписанный блокнот. Рядом лежит дневник Аготы. Тебя будут помнить всегда, милая Агота.
Если вы никогда не были на озере Балатон летом, то обязательно поезжайте. Прекрасное днем, оно способно исцелить любые душевные раны; опасное ночью, оно подарит вам еще большее вдохновение, если вы только знаете хорошую поговорку «Не зная броду, не суйся в воду».
Тихань – это милый поселок на одноименном полуострове, расположенном на северном берегу «Венгерского моря» – так мы здесь называем озеро Балатон, известное своими куполообразными горами, сказочным эхом, лавандовым мороженым и приветливыми местными жителями, а также девушками, от которых парням нельзя глаз отвести. Много легенд сложено про эти волшебные края, я расскажу вам еще одну.
Мы приехали в Тихань в начале июля втроем: Габор, Агота и я. Представляя своего друга Габора, я могу позволить себе очередное лирическое отступление. Пусть короткая история нашей дружбы не имеет ровно никакого значения для этого рассказа, но, возможно, она убедит читателя в том, что настоящие друзья в наш меркантильный век все-таки существуют. Габор был моим одноклассником и другом с шестого класса школы. Мы с детства были не разлей вода. Пропадали днями напролет на футбольном поле, а когда приходили домой, помогали родителям по дому и шли в магазин за продуктами, а потом расходились по домам делать уроки. В прочие дни мы играли в компьютерные игры, но самое главное – мы, конечно, кадрили девчонок во дворе.
Время прошло быстро, мы выросли и поступили кто куда: я – в энергетический институт, чтобы в будущем получить работу на гидроэлектростанции в Кишкере, а Габор – в педагогический, для того чтобы пойти по стезе преподавания литературы в школах или вузах. Прошло пять лет, и Габор действительно стал школьным учителем, а я, хоть и не устроился на ГЭС, получил неплохую работенку в отделе кадров городского водоканала.
Что бы ни случилось за годы нашей дружбы, мы всегда помогали друг другу. Помогали мы и нашей общей знакомой, нашей ровеснице Аготе Хадик, немного странной, но очень привлекательной девушке – и это я говорю по отношению к своей названной сестре Аготе, коей она была для меня и Габора (да упокоит Господь ее душу).
Итак, мы с Габором, двое холостых парней в поисках курортного романа с сельскими девушками (по слухам, весьма красивыми), были слишком поглощены своими делами, чтобы уследить за подругой, переживавшей совсем не легкие времена и впадающей в уныние от неразделенной любви к молодому певцу-баритону из будапештской Музыкальной академии. И, как известно, беда не приходит одна – окололюбовный опыт, закончившийся позорным проигрышем пари, был только последней каплей в море отчаяния в жизни Аготы: проблемы в семье, отчисление из колледжа из-за неуплаты долга за обучение, да еще и долг за лечение в клинике пограничных состояний (последний мы с Габором по-дружески ей закрыли). В общем, у кого угодно поедет крыша от такого. Как следствие, ее депрессия только обострилась.
– Агота, ну посмотри на себя, разве парни устоят перед тобой? – успокаивал я ее. – Выше нос, и все будет в порядке. А твой баритон еще вспомнит о тебе с сожалением.
