– Туся, ты – исчадие ада, – простонала в трубку Ленка, – какого хрена ты звонишь мне в такую рань?
– Для нормальных людей – это не рань, а обеденный перерыв.
– А я к нормальным себя не отношу, мне и в статусе придурковатых неплохо живётся, – попыталась урезонить Наталью Ленка.
– Знаю я, как тебе живётся, – не поддалась Наталья, – но сейчас это обсуждать не хочу.
– Ты позвонила мне не за тем, чтобы обсудить как я бездарно просираю свою жизнь? – наигранно удивилась Ленка, – однако.
– Нет, не за этим, давай, поднимай свой тощий зад, приводи себя в божеский вид, и к шестнадцати часам жду тебя в нашем кафе, – скомандовала Наталья.
– Полетаева, ты как Чингачгук вышла на тропу войны? – удивилась Лена.
– Считай, что да, буду бороться с твоей апатией, все, мне некогда, если хочу раньше уйти, то надо принимать посетителей.
Наталья отключилась, а Ленка потянулась, разгоняя остатки сна. Откинула одеяло и спустила ноги с дивана. Диван был жутко неудобным, вообще удивительно, как она могла на нем спать, среди ее немногочисленных посетителей сидеть на нем отваживались единицы, все предпочитали сидеть в кресле. Выглядел этот предмет мебели соответственно: серая хламида с черными цветами. Причем цветы были довольно абстрактной формы. Диван был жёстким, складывалось впечатление, что внутрь забыли вставить пружины, вместо них положили обычную доску и обтянули сверху флоком, без прокладки в виде поролона. Занимал он в однокомнатной квартире почетное место у стены. Напротив располагалась стенка с плазменным телевизором, который покрылся пылью, а пульт от него лежал вообще неизвестно где. Слева у окна шкаф, в противоположном углу кресло, вот и вся небогатая обстановка Ленкиного жилища, взятого в ипотеку.
Ленка упорно копила на первоначальный взнос, подрабатывала няней, когда училась в родном педагогическом институте, а после окончания, устроилась на работу. Родители дали денег, плюс накопленные, и через полгода Ленка стала обладательницей собственной квартиры. Пусть однокомнатной, в хрущевке, без лифта и с миллионным долгом по ипотеке, но платила она за свое жилье, а не съём.
Позже, когда с Владом решили пожениться, Ленка планировала переехать к нему, а свою квартиру сдавать. Пожениться с Владом, Владом, Владом, застучало в мозгах.
Так, не думать, не вспоминать, дала себе установку. Встать, включить чайник, идти умываться в ванную. Когда начинали накатывать мысли о прошлом, Лена сразу старалась переключаться на бытовые дела. Это ей рекомендовала психолог, бывшая коллега по работе. Бывшая, у нее теперь все коллеги были бывшими. Тех людей, с которыми она работала, сейчас язык не повернулся назвать коллегами.
Лена встала, прошлепала босыми ногами по линолеуму в кухню, щёлкнула кнопкой электрического чайника, предварительно проверив уровень воды. Затем направилась в ванную. В зеркало, обрамленное полочками с гигиеническими принадлежностями, почти не смотрела, так, только оценить, что выглядит нормально. Красоваться – то не перед кем. Умылась и потопала на кухню, пить чай, кофе не пила принципиально, напиток повышающий давление для гипотоника не самое лучшее питье.
Завершила свой полузавтрак, полуобед и отправилась наводить порядок в квартире, надо хоть пыль смахнуть.
Иногда Ленку посещала идея завести кота, раз уж с семьёй не получилось, может стоит стать стандартной литературной девой, с тридцатью тремя котами. Но толи возраст ещё не подошёл, толи она не тянет на героиню классических произведений, но факт остаётся фактом, никакого живого существа, кроме самой Ленки в ее квартире не было. Какое правильное все же определение, живое существо, чаще всего Елена ощущала себя именно так, вроде обладает признаками всего живого: ест, спит, растет, дышит, передвигается. Но чувств, присущих только человеку, порой не испытывала, не было радости, счастья, волнения. Только горечь, противная такая, как будто желчь выплеснулась прямо в рот, и все, что бы ты не употреблял, даже самый сладкий торт отдает горечью.
