Варварин свет

© Яна Ветрова, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

– Никитка, вот ты где! Насилу нашёл.

Никита вздохнул – не получилось уединиться. Думал, что плакучая ива надёжно защищает от посторонних глаз. Да и место такое, на бывшей границе двух земель, помнит горе это место – мало кто тут просто так ходит. А отец, значит, людей следить приставил.

– Да, ваше величество… Зачем искали? – обречённо спросил Никита.

– Да будет тебе! Нет никого, давай по-семейному! – проговорил Михей Никитич, усаживаясь рядом на берег речушки.

Посмотрит кто – сидит мужик в летах. Одет совсем не по-царски, в простую рубаху и коричневые штаны против обыкновенных пышных красно-белых одежд. Русую бороду с проседью как будто специально растрепал, соломенную шляпу по самые брови нацепил, только забранные в хвост белоснежные волосы выглядывают – ни дать ни взять крестьянин. Михей Никитич любил повторять, что скромнее быть надо. Никита, впрочем, знал, что даже под домашней одеждой у отца всегда кольчужка из болотного серебра, а где-то недалеко притаилась охрана с самострельными луками.

Поплавок задёргался, и царь закричал:

– Ну-ну! Упустишь же!

Никита подался вперёд, потянул за нить слишком резко, и рыба сорвалась, напоследок плеснув по воде алым хвостом. Царь Михей разочарованно махнул рукой и передвинул удочку поближе к себе.

– Вот скажи, Никитка, тебе годочков-то сколько?

«А то тебе неведомо!» – раздражённо подумал Никита, понимая, к чему отец ведёт, а вслух сказал:

– Восемнадцать на днях исполнилось, батюшка.

– И что, скажи, у тебя в твои восемнадцать есть, а, Никитка?

Юноша промолчал, зная, что за этим последует, – разговор который раз шёл по одной и той же узкой тропке среди острых скал.

– Молчишь, – покивал царь. – И правильно. Нет у тебя ничего. Святозар в твоём возрасте уже старика внуком порадовал!

Никита это прекрасно знал: песни слагали о любви Святозара Михеевича и Ульяны Тихомировны, дочери соседнего царька, с которым не только войны удалось избежать, а ещё и землями разжиться получилось – не было больше у Ульяны ни братьев, ни сестёр, всё ей в наследство пошло. С тех пор царь Тихомир в местных байках и песенках перестал изображаться злокозненным крысоликим существом и превратился в дородного и щедрого красавца-мужчину. Даже о его договоре с Кощеем как-то подзабыли. Впрочем, чья бы корова мычала…

– А Третьян, Никитка? Третьяшик из-за тебя жениться не может, не положено младшенькому раньше среднего жену брать. Милка уже на других женихов заглядывается! Говорят, как гулять идёт, в косу ленточку едва заметную вплетает – намекает, понимаешь, соседям, что замужество под вопросом. Я бы уже и сам передумал, да у Третьяшика душа к ней лежит. Он уже извёлся весь! Я ему говорю – погоди, никуда твоя Милорада не денется, это она тебя по-женски терзает! А он уже который день в комнате запершись сидит, песни заунывные сочиняет. Все прислужницы подхватили, поют, вой во дворце стоит невыносимый. До чего дошло – шепчутся, что царевич топиться со дня на день пойдёт! Ты-то днюешь и ночуешь в своём шалаше, ничего не знаешь. Мать лицом побледнела, от еды отказывается. Выходит, Никита Михеич, нечего делать – надо жениться!

– Да я бы рад, батюшка, – покривил душой Никита, – но невесты подходящей нет!

– Как нет! – воскликнул царь. – А Светислава, дочь купеческая! А Цветана, что с южных озёр! Обе счастливы будут, если ты на них хоть посмотришь! Людмила Степановна, казначеева дочь, тоже в возраст вошла, если тебе кто попроще по нраву… Я сватов хоть сегодня пошлю!

Никита сморщился, поплескал босой ногой в речке, мальков распугал.

– Опять тебе в лесу лесу мало, как я погляжу! – разозлился царь. – Судьба брата безразлична, на здоровье матери с высокого дуба плевал, доброе имя отца запачкать решил! Гордыня из тебя так и прёт!