– Святая Бригитта! Ну как ты могла допустить, чтобы я так вляпалась? – Я брезгливо вертела в руках метелку для сметания пыли, найденную в кладовке. Перья в ней были какие-то куцые, словно траченные молью. Как будто их еще в прошлой жизни надергали из остатков хвоста победителя петушиных боев. – А ведь я тебе даже конфеты носила целенькие! Никем не надкусанные! Иногда.
Святая хранила надменное молчание. Впрочем, как всегда. Да и что тут скажешь? Я и не сомневалась, что Святая не снизойдет до откровений с какой-то безродной сиротой. А я сирота и есть. Меня нашли на пороге приюта имени Святой Бригитты, когда мне было несколько дней от роду. Так и прожила в том приюте свои первые восемнадцать лет. Всяко бывало. Правда, «хорошо» очень редко. «Хорошо» было, когда в приют приезжали знатные дамы-патронессы, и нас тогда чисто одевали и досыта кормили. И вместо того, чтобы отправлять на работу на кухню или в огород, позволяли играть на крылечке храма.
Чаще было плохо. Постная каша на воде могла еще и пригореть, работа под палящим солнцем в огороде. На кухне было немножечко лучше: при очень тяжелой работе можно было стащить что-нибудь вкусное. Главное, при этом не попасться. Я умудрялась на кухонных работах и сама наестся до отвала, и малышню чем-то побаловать.
Однажды старшие решили пожаловаться даме-патронессе на матушку настоятельницу. Что-де голодом морит, работать тяжело заставляет даже малышню. А сама шелковое белье носит. Вот дались им те демоновы панталоны! Ну стащили они одни у настоятельницы. А куда прятать-то? В общую спальню не принесешь – сестра-куратор мигом найдет, она в каждую щель свой длинный нос сунет. На сеновале или на кухне тоже не спрячешь – панталоны должны иметь презентабельный вид для предъявления их в качестве улики.
Додумались спрятать в часовне у нашего слепого служки. Все равно он ничего не видит, значит, лишнюю вещь в шкафчике не заметит. Надо сказать, что часовней пользовались крайне редко. Люди шли либо в главный храм, либо и вовсе проводили обряды в Малых домашних святилищах. А приютская часовенка постепенно ветшала.
Скандал разразился там, где его не ждали: кто-то из знатных решил выпятить свое благочестие и обвенчать детей своих в часовне Святой Бригитты. И узнали мы об этом тогда, когда служка вышел на порог благословлять молодых. Все так и замерли: на темной жреческой одежде вместо белого плата на плечах у служки вызывающе сверкали розовые, как поросячья ляжка, шелковые панталоны матушки-настоятельницы.
Я усмехнулась воспоминаниям. Наверное, все бы для нас обошлось, если бы не то, что папаша невесты оказался магом с приличным запасом артефактов при себе. Среди прочих нашелся и артефакт правды. Вот так взбешенный оскорблением папаша и выяснил что к чему. Матушке-настоятельнице пришлось расстаться с шикарным шелковым бельем и облачится в обычное, домотканое. А нам всем пришлось сесть на голодную диету, с единственным перекусом – молитвами Святой о наставлении на путь истинный. Собственно, это и стало первым моим шагом на пути к нынешней работе.
Однако, воспоминания воспоминаниями, а мне пора было приниматься за работу. Мой хозяин, конечно, чудик еще тот, взлохмаченный и заросший до такой степени, что глаз почти не видно, но он строго приказал, чтобы к его возвращению в кабинете было чисто. И игнорировать приказ я опасалась. И даже не в Печати обязательств было дело. Просто, эта работа могла помочь мне накормить вечно голодных младшеньких в приюте. А ведь именно желание помочь мелюзге и втравило меня в эту историю. Ну ничего! Где наша не пропадала!
Я взмахнула пипидастром, как гвардеец саблей на параде у их величеств:
