Беседа в «Отдыхе удильщика» коснулась животрепещущей темы прискорбного падения морали у родовой знати и помещиков Великобритании.
Начало этому обсуждению положила мисс Постлетуэйт, наша эрудированная буфетчица, сообщив, что в романчике, который она читает, виконт только что столкнул с обрыва семейного поверенного.
– Потому что он узнал его преступную тайну, – пояснила мисс Постлетуэйт, протирая стакан с известной суровостью, так как была очень достойной женщиной. – Поверенный взял да открыл его преступную тайну, а потому виконт и столкнул его с обрыва. Думается, такие вещи творятся что ни день, только мы-то про это ничего не знаем.
Мистер Муллинер умудренно кивнул.
– Что правда, то правда, – согласился он, – и, полагаю, всякий раз, когда под каким-нибудь обрывом находят куски семейного поверенного, Большая Четверка Скотленд-Ярда тут же устраивает облаву на всех окрестных виконтов.
– Баронеты будут похуже виконтов, – свирепо заявил Пинта Портера. – Меня только в прошлом месяце один облапошил с коровой.
– Графы будут похуже баронетов, – возразил Виски С Лимонным Соком. – Я бы мог вам такое порассказать про графов!
– А как насчет кавалеров ордена Британской империи? – угрюмо осведомился Темный Эль. – Если хотите знать мое мнение, этим О.Б.И. пальца в рот не клади.
Мистер Муллинер вздохнул.
– Беда в том, – сказал он, – что как ни горько говорить об этом, но вся британская аристократия пронизана и опутана безнравственностью. Осмелюсь предположить, что булавка, наугад вонзенная в любую страницу справочника Дебретта, обязательно проткнет фамилию пэра, чья совесть чернее сажи. А если кто-нибудь в этом сомневается, история моего племянника Адриана Муллинера, частного сыщика, послужит неопровержимым доказательством.
– А я и не знал, что у вас есть племянник – частный сыщик, – сказал Виски С Лимонным Соком.
О да! Сейчас он удалился от дел (начал мистер Муллинер), но одно время мог затмить на избранном им поприще кого угодно. Простившись с Оксфордом и испробовав два-три занятия, которые не пришлись ему по вкусу, он обрел свою нишу, став партнером в фирме «Уиджери и Бун, агенты по расследованиям», Аберлмар-стрит. На втором году своего пребывания в этой солидной старинной фирме он познакомился с леди Миллисент Шиптон-Беллинджер, младшей дочерью пятого графа Брангболтона, и отдал ей свое сердце.
Свело молодую парочку «Дело об исчезнувшем скотч-терьере». В чисто профессиональном смысле мой племянник никогда не ставил это дело в один ряд с наиболее блистательными плодами своего дедуктивного метода, однако, учитывая все последствия, я думаю, он имел полное право считать его венцом своей карьеры. А произошло вот что: он встретил в парке заблудившееся животное, по адресу и фамилии на ошейнике пришел к дедуктивному заключению, что оно принадлежит леди Миллисент Шиптон-Беллинджер, Аппер-Брук-стрит, 18а, в заключение своей прогулки отнес его туда и вернул владелице.
«Задачка для младенца» – вот фраза, с какой Адриан Муллинер небрежно пожимал плечами, если кто-нибудь упоминал при нем это расследование, однако леди Миллисент не могла бы отнестись к случившемуся с большим энтузиазмом и восторгом, будь оно верхом дедуктивной проницательности. Она окружила моего племянника поклонением, пригласила его войти в дом и выпить чаю с поджаренным хлебом, сандвичами с анчоусами и двумя сортами кекса, после чего они расстались, связанные даже на столь ранней стадии своего знакомства чувством несколько более теплым, чем простая дружба.
Да, я убежден, что девушка влюбилась в Адриана столь же молниеносно, как и он в нее. Ее ослепительная красота – вот что очаровало его. Она же, полагаю, была покорена не только правильностью его черт, каковая – как и у всех Муллинеров – не оставляла желать лучшего, но и тем, что он был брюнет с неизъяснимой грустью в глазах.
