По Тверской улице от Белорусского вокзала в сторону центра, не обращая внимания на толчки спешивших по своим делам людей, медленно шел парень. Высоко подняв воротник дешевой холодной куртки и глубже засунув руки в карманы, он шел, упорно глядя себе под ноги. Смеркалось, в морозном свежем воздухе кружил подхваченный ветром рассыпчатый снег. Парень шагал, не замечая порывов ветра, который с неутомимой яростью обрушивал все новый и новый рой снежинок на его голову, залепляя глаза и, оседая на черных волосах, и лишь яркие витрины роскошных магазинов как-то странно отражались в его глазах. Дорогие магазины, в которых толпятся и весело разговаривают богато одетые люди с толстыми кошельками. Они выбирают дорогие ёлочные украшения, красивые подарки и сувениры, друзьям и родственникам на Новый год и Рождество. Как многим людям в стране недоступна эта роскошь!
А молодой человек брел все дальше и дальше от всего этого изобилия и богатства, брел, еще ниже опустив голову под беспощадными ударами бедности и нищеты. Но он шел дальше, вперед, увлекаемый жаждой жизни и надеждой на свои силы.
Мимо него проносились машины, их яркие фары ослепляли ему глаза, а шум моторов резал слух. И вдруг он вспомнил, что сейчас ему предстоит опять спускаться в метро, проходить мимо калек и стариков, повсюду стоявших с протянутыми руками, трястись в душном вагоне вместе с людьми, чьи серые унылые, ничего не выражающие лица, лица-маски иногда доводили его до самых тяжелых мыслей. Я хочу жить, а не существовать! – постоянная, назойливая мысль стучала у него в голове, – И я буду жить!
Мимо проносилась жизнь – прекрасная, безумная, опьяняющая! И ее стоит любить за то, что она всегда предоставляет шанс.
Полдень. Яркое раскаленное солнце обжигает горячими лучами, нестерпимая жара. Тверская улица, поток машин движется равномерно, в соответствии с часом пик. Слышен непрерывный гул моторов и шипение открывающихся банок с прохладной колой. Внезапно привычный шум нарушает пронзительный визг тормозов, удар, звон разбитого стекла, затем вновь удар и звук осколков стекла падающих на асфальт. Движение лишь только возобновилось, двинувшиеся машины успели набрать скорость, как из поворота с улицы Чаянова, неожиданно, выскакивает темно-зеленый внедорожник, на него наезжает блестящая голубая ауди, а ее багажник подминает, едущая следом девятка. «Осел!!!» Дверь ауди открывается, показывается нога в дорогом кожаном ботинке. Легко вылезает парень лет двадцати трех, и подходит к внедорожнику. В зеркальных окнах отражается его стройная, высокая фигура в джинсах и рубашке. Из джипа вылезает испуганный маленький кореец. «Сколько? Сколько?» – замирая от страха, кричит он. Парень, прицениваясь, оглядывает свою машину. «Три тысячи хватит?» – «Сколько?» – «Ну, четыре?». Парень хитро улыбается и, забирая зеленые купюры, говорит: «Ладно, езжай». Затем лениво подходит к суетившемуся возле своей девятки и багажника ауди мужичку. «Тысячи хватит на ремонт?» – спрашивает парень, глядя на покореженный металл бампера девятки. «Что вы сказали?» – удивленно переспрашивает хозяин пострадавшей машины, он уже прикидывал, хватит ли денег с продажи дачи на ремонт ауди.
Ауди отъезжает, оставляя совершенно ошеломленного водителя девятки с пачкой шелестящих купюр в руке.
* * *
Воздух последнего майского дня был наполнен пряным ароматом сирени. Весеннее солнце уже начинало разгораться и светить по-летнему ярко и пламенно.
В сумраке теней отбрасываемых цветущими деревьями шла девушка. Она прошла по аллее душистых цветущих лип района Аэропорт, где жила, и подошла к припаркованной на стоянке машине. Утренние еще не смелые лучи солнца поблескивали и отражались в плавных линиях капота и боковых дверей небольшой золотистой иномарки. «Ведь обещала же пораньше прийти! Опять я Маринку подвожу», – подумала девушка, садясь на руль.
