Громкий стук в дверь испугал канарейку, и та заметалась в клетке
под потолком, ударяясь крылышками о решетку. «Великое небо, велел
же не беспокоить!» - простонал про себя наставник Арамил, но все же
кивнул стоявшему у двери послушнику. Тот распахнул створки; в
комнату, путаясь в длинном одеянии, ввалился один из младших
жрецов. Предусмотрительный послушник бесшумно скрылся за
дверью.
- Как ты посмел нарушить мое уединение? - рявкнул Арамил.
Стоявшая в углу ваза из имперского фарфора пошла трещинами.
Наставник сделал глубокий вдох, успокаивая расшатанные нервы.
- Мне приказали созвать Совет, - робко проблеял жрец.
Это было неожиданно.
- Основание? - прищурился наставник.
- Третий запрет Устава был нарушен! - выпалил жрец и, не
дожидаясь реакции, пал ниц на темный мраморный пол.
Арамил медленно поднялся на ноги; ваза раскололась надвое, но
наставник этого даже не заметил.
- Продолжай!
- В Святилище вошел посторонний, - дрожащим голосом проговорил
жрец.
- Кто осмелился?
- Всего лишь ребенок!
- А стража?
- Так ведь праздник в разгаре…
- Казнить, - процедил Арамил. - Сегодня же, без права на
последнее слово и прощание с родными!
Жрец вздрогнул, не смея поднять глаз: ходили слухи, что в гневе
наставник способен убивать взглядом.
- Веками наши предшественники оберегали Святилище от
посторонних, - Арамил тяжело опустился на стул. - Виновника ожидает
суровая расплата!
- Это девочка.
- Родители будут рады избавиться от лишнего рта.
- У нее белые одежды, - осторожно вставил жрец.
Арамил поморщился.
- Она из благородных?
Жрец беспомощно пожал плечами.
- Почему не выяснили это сразу? - сказал с досадой Арамил. -
Позже решу, как вас всех наказать… Где этот ребенок?
- В зале за купелью. Брат Лорвус остался на страже, а я поспешил
к вам.
Арамил впервые внимательно посмотрел на жреца. Тот, кажется,
действительно торопился – волосы в беспорядке, драпированные
складки растрепались, на подоле виднелись темные пятна…
- Скажи-ка, - прищурился наставник, - почему на твоих одеждах
кровь?
Жрец оглядел себя и зарделся – явиться в верхние покои в таком
виде!
- Это не моя… Должно быть, испачкался, когда нес девчонку.
- Что вы с ней сделали? - нахмурился Арамил.
- Великое небо… Мы ее и пальцем не тронули! - залепетал жрец. -
Негодница вцепилась в Саркофаг так, что мы еле отодрали, вот у нее
все руки и в царапинах!
Поднявшись на ноги, Арамил сделал три широких шага и склонился
над распластавшейся по полу фигурой. Жрец съежился, но напрасно –
наставник лишь присел рядом и внимательно осмотрел кровавые
отпечатки на ткани. Нет, ему не показалось: красные кляксы
действительно складывались в знакомый узор… Арамил встал и с
небрежным изяществом стукнул костяшками пальцев в дверь; послушник,
дежуривший в коридоре, тут же рванул створки на себя. Это означало,
что аудиенция закончена.
Стоило жрецу скрыться за дверью, как наставник переменился в
лице. От напускного высокомерия и следа не осталось: Арамил
заметался по комнате в поисках белой маски и, отыскав ее в сундуке
за кроватью, выбежал из комнаты, едва не сбив с ног удивленного
послушника.
***
Окна были закрыты изнутри глухими ставнями; жрецы считали, что
дневной свет напоминает о радостях жизни, а потому не должен
озарять храмовые своды. Тусклые масляные светильники нагоняли по
углам тени, потолок терялся в сумрачной высоте – а уж от
жертвенника в центре зала и вовсе пробирала дрожь: узкий каменный
стол, покрытый выточенным узором, по размеру был маловат для
взрослого человека, но вот для ребенка… И пусть жречество уже много
столетий не приносило человеческих жертв – девочка, примостившаяся
на скамейке у стены, все равно косилась со страхом то на
жертвенник, то на мрачного жреца-стража, не сводившего с нее
глаз.
