– Там, где леса нехожены, тропки нетоптаны, где камыш шумит да ряска стелется, где по кочкам моховым красна ягода растёт, где болота топкие да трясины бездонные, где сплелися промеж собою ветви дремучие, так, что не видно сквозь них ясна солнышка, где нежить чёрная хоронится, в самой чаще избушка стоит. Живёт в ней лесной хозяин – Леший звать его. Он всему в лесу голова. Захочет – ветры да вихри подымет, коряги с корнем вывернет, деревья закачает, а захочет – все поляны грибами да ягодами обсыпет – человеку доброму на радость. Захочет – на Русь тя выведет, а нет – в топи заведёт дальние, туда, где брат его младшой, Болотник, царствует, и уж оттудова нет пути назад.
Бабушка пряла пряжу, и веретено её мерно жужжало в тишине ночи. Догорала над чаном с водой лучина, и вскоре упала вовсе вниз, зашипела, всхлипнула коротко и потухла, тёмно стало в избе. Матушка с тятенькой давнёхонько уж спали на лежанке за печью, намаялись за день с работой, а Васятке да бабушке не спалось. Одной от старости, другому – от юности.
– Баба, не хочу спать, посидим ишшо маненько?
– Дак уж лучина-то погасла, спать пора, нову зажигать не стану, – ответила старуха, откладывая веретено и, кряхтя, полезая на печь.
– А мы так, в потёмках посидим, ну бабонька, – запросил Васятка.
– Давай, посидим ишшо чуток, всё одно не спится, эва кака метель разыгралась. Так и воет, вертит снега-те. Снежная нынче зима, значит, хлеба много будет, вдосталь йисть станем. А январь-то звёздной был, значится, ягод тоже вдоволь будет в лесу. Вот станет на дворе лето, и побежите по ягоду с робятами. Да, глядите, в лесу-то себя всегда хорошо ведите, – наставляла бабушка, – С почтением к хозяину. Не ровен час прогневаете его, так не будет тогда добра. А тех, кто с уважением к нему в лес приходит, тех Лешак не тронет.
– А как это, с уважением? – Васятка нащупал под тулупом, свёрнутым под головой вместо подушки, сухарик, запрятанный туда с вечера, сунул его краешек в рот, засосал корочку – вкусно. Солью бы ишшо подсыпать, да баушка заругатся, коли встанет он с лавки, она говорит, мол, нельзя после полуночи есть, в это время на небе молитва идёт у Бога, все-то ангелы небесные, все святые, все угодники Божии об ту пору землю покидают, дела свои оставляют, и встают у Престола Господня на общую молитву, и до утренней зари они молются, пока первы петухи не прокричат. Оттого-то и гуляет вольготно в то время нечисть на земле, с полуночи да до трёх часов. Так баушка сказыват, а она всё-превсё на свете знает.
– Дак как-как? Ведомо как – ничего в лесу зазря не ломать, гнезда птичьего не разорять, ягодников не топтать, в лес с поклоном входить, да непременно угощеньице оставить Хозяину – яйко, хлебца ли краюху, ленту ли, тряпицу ли каку. Лес – место иное, особое, всяко там бываит. Колдуны да знахари туда болезни ссылают заговорами. Нечисть там живёт разная – русалки, кикиморы, игошки. Вот, коли мать дитя своё проклянёт, да скажет: «Леший тебя забери», так проклятое дитё тут же в лесу и окажется, да тама и останется мыковать свой век до самого Страшного Суда.
Васятка, забывшись, громко причмокнул и хрустнул сухариком. Старуха на печи тут же вскинулась:
