– Держи меня за руку.
– Куда мы идем?
– Смотри под ноги.
– Куда мы идем?
Хрупкие босые ножки девочки тонули в болотной трясине. Идти становилось все сложнее. Тьма повсюду, казалось, лишала воздуха. Дыхание замедлилось. Голова закружилась. Холод окутал и сковал малышку.
– Папа, я не могу! Пойдем домой! Пожалуйста!
– Смотри.
Огонек. Второй огонек. С жужжащим звуком две сияющих небольших сферы поднялись из болота и поплыли вперед, как бы указывая путь. Папа крепко сжал ладонь дочки и безжалостно дернул ее вперед. Девочка не успевала за ним. Он вел беззащитную малышку силой.
– Папа! Папа! Отпусти! – кричала девочка.
Но тот не останавливался. Не обращая внимания на умоляющие просьбы, отец шел за блуждающими огнями.
Ночная рубашка промокла от болотной грязи. Девочка уже не шла, ее тащили. Против воли. В запретное место. Она знала, что сюда ходить недозволительно. Все в лесу знали, что здесь скрыто древнее зло, которое ни в коем случае нельзя тревожить.
Девочка не могла остановить отца. Он ее не слушал. Он был сам не свой. Он был не собой. Глаза как туман над болотом, тело, сгорбленное, как болотные древесные коряги.
Блуждающие огни разговаривали. Не словами, звуками. И отец их понимал. Маленькие светящиеся сферы подманивали одурманивающими огоньками, похожими на искорки от костра. Девочка поддалась происходящему. Она больше не сопротивлялась, да и сил больше не было брыкаться и кричать. Вдруг она почувствовала на своей ноге что-то слизкое. Это змеи «плыли» по поверхности гнилого болота. Они заменяли безжизненную землю, ядовитую грязь и гнилую воду. Гады стали плотной поверхностью, как скатерть, только эта скатерть была живой и опасной. Отец зашагал быстрее. Время не ощущалось. Сколько минут прошло, как они вышли из дома? Или часов?
Девочка не помнила ничего. Как началась эта ночь? Почему она в ночной рубашке, босая оказалась здесь. И папа… Кто ее папа?
Ее размышление прервалось. Отец резко остановился. Ослабил хватку. И припал к земле. Девочка воспользовалась моментом и отползла в сторону. Змеи шипели. Змеиный хор из шепота превратился в оглушающее: «С-с-с-с-с-с». Их звучание гулом заполнило все пространство. Что-то надвигалось. Змеи произносили свое заклинание. Их раздвоенные языки создавали черную магию. Сначала с глубины болот поднялись корни коряг. Потом в таинственном танце под змеиную песнь они стали сплетаться между собой, создавая единое целое. Мощный ствол, ветви высотой немыслимой для этого леса, чернотой невиданной в этом лесу. Змеи ползли по переплетениям и становились частью древа. Девочка пыталась встать, но змеи с корнями держали ее. Она смотрела то на сотворение чего-то чудовищного, то на папу в надежде, что тот проснется от наваждения, злости, которая его захватила.
– Папа, папочка, – шептала она.
Но он, стоя на коленях и держась за корни, еле слышно проговаривал одно и то же. Девочка прислушалась. Средь шипения змей ей удалось разобрать. «Я жив». «Освободи меня». «Я жив». «Освободи меня».
– Ты жив, – повторила девочка.
И тут папа неожиданно опустил корни и обернулся. Пелена с его глаз на мгновение спала, и девочка увидела родные небесного цвета глаза.
– Проснись, Малюся! – крикнул он.
Змеи, почувствовав угрозу, стали оплетать его в кокон, который тотчас поглотило болото. Папы не стало. В ужасе девочка замерла, не решаясь издать ни звука. «Что происходит?» «Как я сюда попала?» «Не помню». «Где мой папа?» Буря мыслей. Девочка знала, что потеря памяти – это значит… это значит…
– Я сплю!
Сжимая кулачки так сильно, чтобы почувствовать прилив крови, она вспоминала, что однажды прочитала в бабушкином гримуаре сновидений. Сделать себе больно и проснуться. Змеи, увлеченные созданием древесного демона, оставили ее. Девочка нащупала твердую поверхность коры и начала бить кулаками по ней. Сильнее. Резче. До боли. До крови. Удар. Еще удар. Проснись.
