— Верунь, мы давно женаты… — Вкрадчивый, хриплый голос мужа за
спиной. Слова звучат сбивчиво. — Были неопытными, первыми друг у
друга. Я привык к тебе. Твоё тело знакомое, даже пахнешь мной.
Знаешь, это как если икру есть каждый день. Вкусно, но…
приедается.
Замираю, руки по локоть в мыльной воде. Муж обнимает меня со
спины, трется носом о мой затылок, а я словно каменею.
— Люблю тебя, Верунь, но я мужик. Мне надо, чтобы у меня горело.
Чтобы ух, как приспичило, искры из глаз и в койку бегом. А у нас
давно такого нет.
Слезы капают в мыльную воду, застилают зрение. Я давно
подозревала, что приелась мужу.
И, боюсь, он уже проверил, как может быть с другими.
1
- Ма-а-ма-а, Ваня мне на ногу написал! – вопит Рус.
- Ма-а-ма-а, он врет! Сейчас как дам! – визжит Ваня.
- Ма-а-ма-а, я пытаюсь уроки делать, а они орут и дерутся! –
Иришка заходит на кухню, яростно сверкая глазами.
Следом за ней появляются встрепанные близнецы.
- Раз-два-три-тишина! А теперь по очереди объясните, кто куда
написал и зачем.
Все трое начинают жаловаться одновременно. И очень громко.
Я с детства хотела большую, шумную семью и дом, полный малышей и
смеха.
Кто-нибудь может напомнить, почему я этого хотела?
Иногда бывает трудно вспомнить. Мои мечты скрылись под налетом
свинцовой усталости.
Обнимаю всех троих, щекочу. Они боятся щекотки, поэтому визжат и
смеются взахлеб. Зато хоть перестают драться и жаловаться.
- Так, вы двое марш в ванную, а ты, Ирочка, закройся в своей
комнате и делай уроки. Я зайду к тебе, когда уложу этих
клоунов.
Хихикая, дети расходятся по комнатам. У нас большой дом в
парковой зоне, места всем достаточно. А вот терпения мне порой не
хватает.
Муж обещал вернуться в семь, но, как всегда, опаздывает. Уже
который день обещает близнецам прочитать книжку на ночь, а потом
возвращается, когда они уже спят. В выходные мужа тоже не было
дома, он праздновал день рождения родственника и лучшего друга Дани
Жданова. Мы с женой Дани, Катей, тоже дружим. У них нет детей,
поэтому она спокойнее относится к отсутствиям мужа.
Уложив близнецов, делаю с дочерью уроки, потом принимаюсь за
стирку. Замачиваю белье в тазу, когда слышу за спиной голос мужа.
Наконец-то вернулся. За шумом воды я пропустила звук подъезжающей
машины и звон ключей в замке.
Смотрю в зеркало над раковиной, ловлю взгляд мужа. Глаза
покрасневшие, под ними тени. Взгляд мутный.
- Верунь! Ты ведь знаешь, что я тебя люблю… - Голос вкрадчивый,
хриплый. Слова звучат сбивчиво.
Он выпил?
Замираю, руки по локоть в мыльной воде.
- Я не слышала, как ты вернулся, Валь.
Муж словно не слышит меня.
- Мы с тобой были первыми друг у друга и всю жизнь вместе.
Про то, что мы были друг у друга первыми, он прав. В школе
влюбились. Нас так и называли: «Вера и Валя вместе навсегда».
Неловкими были, всему вместе учились. А вот про «всю жизнь вместе»
он загнул. Девять лет далеко не вся жизнь.
- Мы детей вместе вырастили, - продолжает муж.
Вырастили! Если бы почаще бывал дома, знал бы, что близнецам
всего четыре, а Иришке - восемь.
В мыслях комментирую каждую фразу Вали с нотой иронии, а в
реальности — молчу. Стою и смотрю на мужа в зеркало, а с рук на
пол капает мыльная пена.
Мне страшно до мурашек, до полного отчаяния. Сейчас случится
что-то необратимое, я знаю это так же точно, как дышу.
Муж обнимает меня со спины, трется носом о мой затылок, а я
словно каменею.
— Люблю тебя, Верусь, но… я мужик. Мне надо, чтобы горело у
меня. Чтобы ух, как приспичило, искры из глаз и в койку бегом. А у
нас давно такого нет.
Боль в груди разрастается, становится такой сильной, что не могу
дышать. Слабею в его руках. Не от неожиданности, нет, наоборот.
Валид говорит правду. Мы уже давно не «горим», потухли под гнетом
быта и привычки. В темноте и под одеялом гореть трудно, особенно
когда оба полуживые от усталости. По субботам у мальчишек плавание,
а у Иришки теннис, и мы с Валидом остаемся дома одни ровно на сорок
минут. Увы, строго по расписанию «гореть» тоже непросто.
