Предисловие. Кредо бродяги
Осенью 2012 года я совершил самый крутой вираж в своей жизни. Уволился с работы, которой отдал 5 лет жизни, и переехал из Владивостока в Бангкок, столицу Королевства Таиланд.
В те годы, в начале 2010-х, переезд за границу не означал политического жеста. Времена были совсем другие, доллар стоил 32 рубля, Медведев летал в Калифорнию и встречался там со Стивом Джобсом. Причина моего отъезда была куда проще – я хотел посмотреть мир. Жить в экзотических странах, ходить в походы по джунглям, встречать людей с разных континентов, работать в международных коллективах. Мой первый брак к тому времени разваливался, и терять было все равно нечего.
Все довольно быстро начало сбываться. Тайская столица оказалась великолепна, а новая работа в стартапе хоть и заставляла попотеть, но и скучать не давала.
Но у этих захватывающих перемен оказался неожиданный побочный эффект…
В свои 27 лет я впервые оказался совершенно один посреди незнакомой страны: без любимой женщины, без родителей, без родственников и друзей. Без привычной культурной и рабочей среды.
Это привело к полной переоценке представлений, всего, во что я верил. Мне казалось, что перестали действовать любые правила, идеи и законы. Я пришел к своеобразному кредо «личного анархизма». Как потом оказалось, это был нередкий взгляд среди мыслящих путешественников того времени. Личный анархист отвергает любые рамки, законы и правила морали – конечно, в тех пределах, в которых это можно сделать, не попадая в тюрьму. Находясь между государствами и имея международный статус, он может позволить себе это гораздо больше, чем обычный, оседлый человек.
Тем более что скоро я выпал даже из рабочего коллектива – стал работать удаленно и заниматься инвестированием.
В таком моральном вакууме я прожил два года. Это было одновременно страшно и восхитительно – словно висишь над бездной. Есть такая восточная медитация: когда представляешь, что стоишь абсолютно одни в темноте над бездонной пропастью. Ощущаешь, что, кроме тебя, не существует ничего во Вселенной, да и самой Вселенной тоже нет. Только крошечная точка – твое сердце, стучащее среди тотальной пустоты…
Впрочем, довольно скоро что-то стало эту пустоту нарушать. Я начал осознавать, что ценности очень даже существуют, причем внутри меня самого. Когда ты порвал со всем и от всего ушел, ты внезапно оказываешься лицом к лицу с базовыми человеческими свойствами. Я не просто точка над пустотой. Я возник не в вакууме.
Я – русский человек, по крови и по культуре. Я вырос в огромной стране с богатейшей многонациональной культурой. В России.
Совершенно внезапно для самого себя я ощутил под ногами почву, крепкую северную почву моей страны. Даже тут, в чужом государстве у экватора, со мной была Россия – в моей крови, в моем языке, в моих привычках и жестах, в том, чему учили меня с детства.
Даже если бы я мог со всем этим порвать (что вряд ли), я понял, что не хочу этого. Это – часть меня, моя сила, опора, на которой все остальное строится.
Неожиданностью это стало потому, что в те дни я был максимально далек от любого патриотизма. Больше того, уезжая, я планировал порвать не только с не удовлетворявшей меня семьей и работой, но и всей страной, со всеми доставшими уже проблемами. Немало было в моей голове откровенно русофобских, западнических идей, которыми активно кормили нас все 90-е и бо́льшую часть 2000-х, – время моего детства и юности.
Но как только я попробовал все это сделать, оказалось, что все наоборот: мои происхождение, культура, национальность – огромный источник силы, энергии, опора в борьбе с проблемами жизни. Отказаться от них – значит страшно ослабить себя, превратиться в жалкое, призрачное существо. Примеры подобных «привидений», переставших быть русскими и не ставших никем, периодически встречались в те годы среди переехавших за границу. Они вызывали жалость и что-то вроде брезгливости.
