Глава 1 Привычка к двадцатому веку
Елену Васильевну разбудили звуки, доносившиеся из кухни. Она поднялась с постели. Тревога прогнала сон. Она набросила халат и пошла, смотреть, что происходит в квартире.
Пес Байкал, овчарка—переросток, спал, растянувшись поперек прихожей. Он лениво поднял голову и сонным взглядом проследил, как Елена Васильевна перешагивает через него.
Она успокоилась, потому что Байкалушка поднял бы шум, если бы в квартире был чужой.
Из кухни доносилось тихое звяканье чашек.
Елена Васильевна открыла дверь и ахнула.
– Ой! – вскрикнула она и стала сильнее запахивать халат.
За столом сидели Эл, Алик и Димка и тихо пили чай.
– Мам, прости. Мы все—таки разбудили тебя, – виноватым голосом сказала Эл. – Доброе утро.
Елена Васильевна засияла от радости. Эл вскочила и чмокнула мать в щеку. Елена Васильевна в ответ крепко обняла дочь.
– Давно прилетели? – спросила она у всех.
– Мы тут минут сорок, – ответила Эл. – Извини, что вломились в такую рань.
Елена Васильевна посмотрела на часы, было 6.15 утра, за окном уже рассвело.
– Мы пойдем, – извиняясь, сказал Алик. – Действительно, ранний гость хуже вора.
– Да. Извините, – поддержал его Димка.
– Сидите—сидите, – повторила Елена Васильевна. – В кои—то веки вижу вас всех вместе. Ух, как вымахали.
Она потрепала Димку по темным волосам.
– Пейте чай, завтракайте, а я пойду, посплю еще часа полтора. Эл, разбуди меня в половине восьмого.
Дочь проводила ее до кровати, заботливо укрыла одеялом. Елена Васильевна взяла ее руку в свою. Рука Эл крепкая, жесткая, совсем не девичья, тихонько сжала ее кисть.
– Спи, мама. Я тебя разбужу, – с улыбкой сказала она. – Мы поболтаем еще полчаса и разойдемся.
– Устала? – спросила мать.
– Есть чуть—чуть, – кивнула дочь. – Ничего, у меня будет неделька, может две. Я отдохну. Спи.
Эл еще раз поцеловала мать в щеку и тихонько ушла.
Елена Васильевна повернулась на бок и задремала.
Эл вернулась к друзьям.
– Неловко вышло, – сказал Димка.
– Ладно, – махнула Эл рукой. Она села на свое место. – Хорошо возвращаться.
– Мировая у тебя мама, – вздохнул Алик, – а мне опять объясняться.
– Да, – кивнул Димка. – В пятнадцатом веке хорошо, а дома лучше. Моя бабуля будет рада.
– Поверить не могу, еще вчера – кони, оружие, одежда неудобная, а сейчас —многоэтажки, машина, газовая плита и утренний чай. Метаморфоза, – сказал Алик.
– А мне нравится, – беззаботно сказал Димка.
Эл улыбнулась.
– Хорошее было приключение, – согласилась она. – Том был прав, история – самая необычная наука.
– Особенно если изучать ее столь экзотическим образом. А время – самая необычная координата, – добавил Алик с улыбкой.
– А путешествия во времени невозможны, – хихикнул Димка. – Эл, все—таки, как у тебя выходит?
– Не знаю, само собой. Просто получается. Я думала, такое было возможно только в детстве. Вот уже который раз. Я чувствую другое пространство. – Больше объяснений не последовало. Эл помолчала. —Главное, что мы возвращаемся домой. Заметили? Время тут сжимается, а там расширяется, и пропорция одна и та же – один к двадцати одному. Приблизительно. Тут есть закономерность. Два последних раза так было.
Алик кивнул. Димка пожал плечами, он не следил за временем.
С момента их возвращения из будущего прошел уже второй год. Привыкать к двадцатому веку оказалось непросто, но для них это было только очередным испытанием, одним из неизбежных элементов жизни. Главное, что они, все—таки, вернулись домой.
О будущем говорили редко, прошлое оказалось достижимым. Не прошло и месяца после их возвращения сюда, как Эл начала проявлять особое, свойственное ей в детстве, беспокойство. Она не металась, не нервничала, ее все время тянуло куда—то. Она замирала, сосредотачивалась, ловила момент. Внутри сидел вопрос: может ли она сделать то, что делала в детстве – пройти в другую реальность. Словом «сказка» Эл это явление больше не называла.
