Вера едет в поезде в надежде помочь школьной подруге, вспоминает о людях, которые помогли ей в трудные минуты, и о своей и подруги непростой жизни. Автор – казанская журналистка Людмила Колесникова считает, главное достоинство ее профессии – бесконечное путешествие к людям и возможность у них учиться, стараясь постоянно делать добро. Полная житейской мудрости повесть состоит из 32 невыдуманных историй.
Эпиграф
В комнате младшей дочери долго висел листок бумаги в клеточку, пришпиленный канцелярскими кнопками, где детским почерком было крупно выведено: «Причиняй людям добро».
Часть первая
Тревога
«Ты ничем не поможешь. Ничем… Зря едешь… Зря», – стучали в такт ходу поезда вагонные колеса. «Но я попробую, у подруги все едва началось, только самые первые симптомы. Возможно еще не поздно», – возражала им я. Впереди ждали двое суток пути до города, в котором выросла, окончила школу и прикоснулась к ныне вымирающей профессии журналиста-газетчика, которой потом осталась верна всю жизнь. И, конечно, бессонные ночи в поезде.
Завидую пассажирам, которые, как говорил мой отец, спят в поездах без задних ног. Обычно они с шумом и гамом вваливаются в купе. Закинув вещи на верхнюю полку и жутко мешая своим попутчикам, долго и основательно укладываются. Затем плотно, не спеша ужинают на сон грядущий. Основательно, с завидным аппетитом, смакуя каждый глоток, не торопясь и поглядывая в окно, пьют крепкий ароматный чай (причем в таком объеме, от которого я бы бегала в конец вагона до утра). Затем бросают на полу свою обувь в самом неудобном месте, так, что все мимо проходящие будут спотыкаться об нее. И заваливаются порой прямо в верхней одежде на свою вторую полку, чтобы безмятежно проспать там, нередко на одном боку всю довольно беспокойную и шумную ночь в плацкартном вагоне пассажирского поезда, который останавливается у каждого столба, изматывая пассажиров многочисленными и долгими стоянками, и пристающими к проводникам с вопросом: «Ну почему опять стоим?».
Мне такой сон и не снится. Моя участь – всю ночь бороться с накрывающими тревожными мыслями и совсем не радужными воспоминаниями, которых, конечно, на весь путь не хватит. На этот раз я тревожилась за очень близкого человека, оставшуюся у меня в единственном числе школьную подругу Майю, мою любимую Маечку. Напряжение в наших отношениях и страх за нее возникли несколько месяцев назад. Я вдруг заметила, что моя чрезвычайно общительная подруга почти не появляется в ватсапе, где у нас уже несколько лет, с того момента, как мы спустя десятки лет после окончания школы нашлись в «Одноклассниках», шла ежедневная оживленная переписка, обмен картинками, фото детей и внуков, роликами, репликами и комментариями событий. «Видимо приболела», – сначала подумала я. Но когда молчание затянулось, напряглась от недобрых предчувствий и принялась выяснять у Маечки, что случилось?
– У меня большая неприятность, – чужим, холодным и незнакомым голосом сурово пояснила любимая подруга. – Какая именно, сказать пока не могу ни тебе, ни сестре, ни детям. Возможно когда-нибудь расскажу… Через год или два. А возможно и навсегда оставлю в себе. Пока о случившемся знает только соседка.
Признание больно укололо. Что-то новое… Почему соседка? Раньше между нами тайн и секретов не было. Наоборот, если что-то случалось, Маечка (так все звали ее со школы) спешила поделиться бедой и облегчить душу. На этот раз все пошло по-другому сценарию. Надрыв в голосе, горестные воспоминания о самых драматических событиях в ее жизни, глухие рыдания в трубке – и душа на замок.
– Потом, все узнаешь, потом, – отмахивалась она, когда я наседала с расспросами.
Больше всего пугал голос подруги с незнакомыми интонациями и желание поскорее закончить явно неприятный для нее разговор. И напрасно я пыталась внушить Маечке, что лучше бы выговориться, снять камень с души и поделиться случившимся, – она упорно молчала. Я ждала неделю, месяц в надежде, что время вылечит. Но оно не лечило, а загоняло ситуацию в тупик.
