Действие происходит в респектабельном офисе знаменитого и легендарного агентства недвижимости. Основательница и она же владелица солидной организации – Лайма Гаясовна Жабонян, разговаривает по телефону со своей единственной и сверхопекаемой дочерью.
ЖАБОНЯН: Да, доча!
МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Ой, мам, ну что ты меня как маленькую – тридцать два, уже большая!
ЖАБОНЯН: Да сколько бы тебе лет не было, ты же навсегда для меня дочерью останешься. А, что я к тебе по имени отчеству должна обращаться – «Мармелада Шоколадовна, как дела»?
МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: Сами назвали, теперь стесняются! Да нормально дела!
ЖАБОНЯН: Ты мне договорчик переделай, я тебе скрины вышлю.
МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: А «чё» эти умники душные… Косяки нашли?
ЖАБОНЯН: Да эти буквоеды прожорливые… Дотошные, прямо до тошноты оказались. Договор, как конституцию, почти весь переписали, а трещину на несущей стене так и не заметили. И представляешь, что удивительно, даже на подтопленный заплесневелый фундамент должного внимания не обратили. И, что самое главное – за буквы они героически бились до помутнения сознания, в запятых рьяно колупались до потери пульса, а на коммуникации не по СНИПу – совершенно без претензий! Буковки в бумажке всё внимание на себя забрали, а реальный объект их устроил. Теоретики-ботаники. Да-а, лох не мамонт! Столько «Лунтиков» кругом, только и успевай отовариваться. Так что, бумажку только исправить и всё…
МАРМЕЛАДА ШОКОЛАДОВНА: А, ну норм, подправим бумажку, это же проще чем фундамент подправить?!
Смеются.
ЖАБОНЯН: Ну всё донь! У меня новые букашки-покупашки.
Скромно заходит интересный посетитель с выразительным портфелем внушительных размеров. Яркий представитель интеллигенции с тонкой настройкой хрупких чувств, умело прячущий свою широкую эмоциональную палитру, как-будто бы в своём замысловатом чемоданчике.
Захар Яковлевич Зайцев – мелкий чиновник, старший специалист архивного отдела, архивовед-магистр – искуснейший мастер документооборота. Дотошный педант: довольно строгий в выполнении мелочных формальных требований, пытливо вникающий во все мельчайшие детали, въедливо аккуратный и чрезмерно ответственный книжный червь. Самоуглублённый интроверт, почти аутист, с особенным чувствительным типом нервной деятельности, с гипертонусом конечностей и лёгкими приступами панического расстройства. Самый обычный, вполне нормальный, хорошо вписывающийся в социум, хоть и тревожный социофоб, уверенно перерастающий в высокофункционального социопата, совсем не клинического и даже рядового, но он об этом даже и ни на секунду не догадывался.
Зайцеву когда-то посчастливилось получить два высших образования, сверх того имелись ученные степени. Ну и как водится, в условиях поганенького капитализма, – круглый отличник по жизни, крепко застрял под началом твёрдых троечников. И это вполне себе нормально, ведь отличники почти всегда работают на троечников. Этот закостенелый факт сегодняшним днём не перепрыгнуть. Троечник не зубрит, а значит, хотя бы изредка думает, ну хотя бы чем есть. А главное высвобождается уйма времени на приобретение более жизнеспособных и полезных социальных навыков. Троечник – практик, делает ошибки, но не боится их так, как их боится теоретик-отличник. Однобокий отличник зубрит и тренирует хорошую память, знания для него сама цель, его воображаемый мир идеален, а в столь стерильных условиях перфекционисту страшно ошибаться. Такой механизм-автопилот нужен системе, высококвалифицированный бот-раб не имеющий критического мышления, действующий строго по инструкции – идеальный винтик большого злого механизма.
