Ракурс 1
Глава 1
Пельмени без мяса
Одиночество – слишком жестокая штука. Знаете, что она делает с человеком? Нет? Кто не знает, не завидую. Будет больно. Трансформирует, перепрошивает, возвращает к заводским настройкам. Видели когда-нибудь, как сминают старые машины в такой блин. Вот, примерно так все и происходит. Была у тебя жизнь полная, и вот она мчится по дороге, с гравием, заплатками и лежачими полицейскими, как автобус с пассажирами, объявляя остановки «счастье раз», «счастье два», а потом сверху этот пресс, противный скрежет и вот уже ты блин и никаких остановок, желаний, междометий, только плоский кусок ничего.
Я был один. В большом сумасшедшем городе. Среди коллег на работе, рассказывающих про свои бурные выходные, убивающих себя переработками и кофе, случайных попутчиков в автобусе, биплатно дарящие ароматы тела после долгого дня, смотрящие с такой «любовью», словно ты родственник Гитлера. Среди бродящих в музее, сидящих в театре, стоящих в очереди в магазине. Среди прохожих, едва удостаивающих тебя взглядом. Среди соседей, с колясками, сумками на колесиках, бросающими «здрасте» и «какой этаж» в лифте. Среди домашних, с которыми знаком не первый год. С которыми живу. С которыми, по умолчанию, ты не должен быть один. Среди жены, детей.
У меня есть жена, с которой мы не живем. Для меня «же-на» нечто пошлое, как что-то навязанное, оправдывающее существование «мы же», «как же», «что же» и «на» как грубое, отталкивающее.. надо, пошел на…, иди на…, на… это ненавистное надо. Еще есть дети. Двое. Мальчик и девочка. Но они отдельно от жены. В своем мире. Подальше от грязи, всей этой мерзости, что есть наша «семья».
Что значит, не живем? Не общаемся, не собираемся за ужином, не смеемся. Не реагируем «будь здоров» на чихание, не ждем после работы, чтобы… эх, честно, я уже и забыл, зачем ждут после работы. Не ходим вместе на прогулки, за большой покупкой (телевизор, новый шкаф), не проводим дни рождения все вместе. В общем, стараемся не замечать друг друга. Мы точно невидимки и уже стали чемпионами в этом «спорте».
Скажете, бывает. Согласен, когда такое «бывает» длится месяц, два. Ну ладно, год. Год это нормально. Время основательно подумать, пострадать как следует, сперва пуститься во все тяжкие, а потом искупление, ползешь к ней на коленях, в зубах цветы, в глазах сожаление. И главное она тоже ждет, за этот год так истосковалась, что только ждет подходящего момента. А потом второй медовый месяц, а то и два. Это не про нас. Наши отношения тянутся 4 года. Непонимание, невнимание, много, много «не».
Попытки все вернуть? Были. Неоднократно. Она хочет одного, я хочу другого. Ей подавай «терпилу», выносящего все от крика до смены замка. Все от «этим не пользуйся, это не ешь, туда не пойдешь» до личностей в мой адрес. Конечно, она филолог по образованию, она это умеет. Пытаешься сделать шаг, а тебе в лицо масса условий с тремя восклицательными. Интересно, как эти условия растут, меняются в геометрической прогрессии. Короче, кирпичная стена, бетон, железный дровосек. Ну, вы меня поняли, да?
Поэтому жили-были невидимки. И жили они на первый взгляд спокойно. Никто никого не трогал. Они научились не встречаться друг с другом, составили расписание на день, чтобы не пересекаться. Сегодня я отвожу сына, завтра сижу с дочкой, послезавтра отпускаю тебя в ночь. И все бы ничего, только не было у них счастья. А чтобы найти его, чтобы перестать быть ничем, нужно снова стать видимым. Для кого-то. Кто заметит тебя. Такого теплокровного, слабого, настоящего.
Ведь как же его, да, счастье это, когда, ну… эх, снова это понятие как забытая теорема со школы. Не вспомню. Ну да ладно, разберусь. Не у доски же перед всем классом, когда учитель сидит за столом и так нервно барабанит карандашом, а тебе шепчут неравнодушные, но ты ни черта не слышишь. И ты получаешь два, под гробовую тишину шаркаешь до парты, и уже ненавидишь эту тему, слово, вокруг и около него прилегающие формы. Конечно, избегаешь сам предмет, эту «скользкую» тему и в разговоре с кем-то нервно дергаешься, если ее затрагивают, как будто удар под дых получаешь.
