Этого князя назвали Великаном Исторического Сумрака. О нем действительно известно очень мало, пожалуй, только то, что прибил щит к вратам Царьграда и погиб от укуса змеи, выползшей из черепа давно забитого коня.
Первое означает то, что князь взял Царьград, а вот второе, хотя и красиво пересказано Пушкиным, невозможно. На Руси никогда не было аспидов, способных прокусить сапог и умертвить физически сильного человека. Болотная гадюка сапог не прокусит.
А вот то, кто же князь в действительности, и впрямь покрыто сумраком.
В романе одна из версий, имеющих право на существование, хотя и активно отрицающаяся многими историками, – Вещий Олег и Рольф Пешеход, зять Рюрика, одно и то же лицо. Суть не в том, где и кем он был рожден, а в том, что сумел собрать несколько русских племен воедино и впервые заставить произнести Русь как название государства даже заносчивую Византию. Именно Олег заложил основу будущей Киевской Руси.
ВОЗМОЖНО, БЫЛО ТАК:
Как был непутевым младший сын кузнеца Сувора, так и остался. Даром что женился. Взял в Изборске сироту, но красавицу и умницу Радогу. С первого взгляда легла душа у Сувора и его жены Дали к невестушке, да только не родительскими молитвами семья держится. Всем была люба жена и Кариславу, а воля дороже. Не мог он дома сидеть, с тех пор как сходил далеко с братом Сувора Дедюней, так покоя не знал. Отец с матерью и женили-то младшего, чтобы не бегал по лесам да весям, думали, молодая жена к родному очагу привяжет крепко-накрепко, но не вышло. И жена всем хороша, и родить уж должна была, а Карислав снова в дорогу собрался.
С тех пор прошло шесть зим, Зорень вырос без отца, всего трижды его видел, когда приезжал набегами Карислав в родной дом. Жили Радога с ребенком в доме свекра, Сувор заменил мальчонке отца, научил всему, точно считал себя виноватым перед Радогой, что дал такого мужа. Всё так же души не чаяли в невестке и внуке Сувор и Даля.
А еще нравилось Сувору, что совсем маленький Зорень не в игры играл, а норовил чему научиться. Уже к пяти годам сделали мальчонке малюсенький, под стать его росту, молот и дали постучать. Получилось, и понравилось, стал Зорень пропадать в ковне, даром что обжигался не раз да тяжелые болванки себе на ноги ронял. Помощники Сувора не могли нахвалиться на смышленого внука деду, а тот брови хмурил, чтоб не улыбаться во весь рот. Гордился Зоренем, как не мог гордиться своим сыном. Но малыш оказался гораздым во всем, и в играх ребячьих был первым, и буквицы освоил, мать научила. Радога тоже была и смышленой, и скорой, первая помощница Дале по хозяйству, никакой тяжелой или грязной работы не чуралась.
Стоит Ладога на месте, где соединяет свои воды речка Ладожка с Волховом, широко раскинула по обоим берегам большие дворы. Выгодное место выбрали те, кто ставил первые дома Ладоги. Здесь проходит путь от греков через славянские земли к норманнам. Доброе село Ладога, всем хватает места, и словенам, и чуди, и норманнам, и балтам, всем, кто жить миром хочет да торговать честно, без разбоя. Гостьбой живет Ладога. Плывут мимо лодьи, то ли по Волхову от Ильмень-озера, то ли от Нево, все едино, остановятся у Ладоги, вытащат свои суденышки на пологий берег да задержатся в поселении кто ненадолго, только поторговать да обменяться чем, а кто и навсегда. Не одни словене живут в Ладоге, есть здесь мастера-умельцы из разных сторон.
Не загородилась Ладога от гостей с Волхова укреплениями, да и от кого городиться, если изначала здесь жили все понемногу, для каждого проплывавшего свои соплеменники находились. Нет у нее ни крепости, ни причалов, как у других. И семьи в Ладоге такие, что не разберешь, у мужа-словена жена чудинка, тут тебе и норманн взял в жены весь, или у чудина любушка из балтов. И дома тоже такие, словно один у другого перенимал, когда строил. Кому на правом берегу Ладожки тесно, на левый перебрались, места хватит. Торговля идет бойко, другой гость дальше Ладоги в Нево-озеро и не плывет, чтоб потом морем до норманнов не идти, здесь все поменяет и обратно к Ильменю возвращается. Оттого у ладожанок украшения знатные, такие не у всех других словен найдешь, и всякого другого добра заморского хватает.
