Восьмой век, Иберийский полуостров, северные земли
Жасмин с тревогой в груди окинула темное поле – оно, подсвеченное узкой лунной дорожкой, выглядело мрачным и пустым. Да, пустым. На этом поле, поросшем сорняками и цветами, вот уже несколько лет не всходила рожь и пшеница. Вот уже три года земли и живший на ней народ погрузились в скудное, жалкое существование – некогда богатый мир, раздираемый междоусобными войнами и отсутствием правителя, теперь разительно отличался от того, каким он был с десяток лет назад.
Жасмин ждала брата. Ее старший, единственный брат – Оллрик, которому этой зимой исполнилось двадцать два, ушел еще вчерашним утром вместе с отрядом своих людей – горсткой воинов, и так не вернулся. Девушка отошла от окна и легла на кровать. В нос тут же ударил запах сырости – в их доме было именно так, дрова были припасены на зиму – лес находился значительно дальше от них, чтобы бездумно тратить дерево. Теперь зима кончилась, и на ее место, не торопясь, пришла долгожданная весна. Жасмин обожала это время года – каждый раз она наполнялось надеждой и верой в лучшее, стоило ей только вдохнуть сладкий, одурманивающий весенний воздух. Брат называл младшую сестру мечтательницей и был прав – несмотря на горести, свалившиеся на их семью за эти годы: пожар в большом доме, унесший жизни родителей, частый голод, пришедший после того, как начались столкновения на юге и севере – Жасмин продолжала верить и ждать чудесных перемен.
Жасмин. Странное, непривычное имя для девушки из семьи вестготов. Но девушка знала историю своего имени – когда-то ее мать, жившая на юге Иберии, жила в доме с жасминовым садом. Затем, она покинула отчий дом и стала женой отца Жасмин. Свою новорожденную дочку женщина назвала в честь любимого цветка. А для Оллрика южная красавица стала заботливой мачехой. Они прожили в мире до того страшного дня – и тогда, четырнадцатилетняя Жасмин, и восемнадцатилетний Оллрик стали сиротами. К тому моменту империя вестготов окончательно потеряла свою власть – и пришло мрачное, смутное время. Все вдруг погрузилось в темноту – невозможно было понять, кому можно было доверять – вовсю процветали грабежи, убийства, насилие.
Казалось бы, в такие трудные времена духовенство должно было помочь народу и направить его на путь истинный. Но этого не случилось – религиозные деятели были слишком заняты устранением язычества и любого мракобесия. Огнем, отлучением от церкви наказывались вероотступники. Лишенный достойного правителя, без какой-либо поддержки, народ, предоставленный сам себе, пытался выжить любой ценой…
Жасмин прикрыла глаза. Странное, непонятное чувство, подкравшись к ней, сковало ее грудь, мешая полноценно дышать. По венам растеклось осознание – скоро все изменится. Говорят, именно так приходит предчувствие. Девушка не могла знать. Она испытала это ощущение впервые и, напуганная, зашептала молитву, выученную ей наизусть – именно ее мать читала ей перед сном. Знакомые слова и воспоминания о детстве потихоньку успокоили Жасмин, и она заснула.
Жасмин проснулась с первыми лучами солнца, разбуженная голосами, доносившимися снаружи. Стоило только бросить один взгляд из окна – и девушка поняла – брат вернулся. И не один. Жасмин торопливо ополоснула лицо прохладной водой и, натянув поверх нижнего платья верхнее одеяние из плотной, грубоватой ткани грязно-серого цвета, поспешила приветствовать Оллрика.
Дом, в котором они жили, был построен из дерева и не имел второго этажа. Однако, он был просторен, хоть и большинство комнат пустовало – в них не было какой-либо мебели, лишь окна и стены, которые становились особо холодными в зимние дни. Только в двух спальнях – сестры и брата, более-менее было уютно из-за наличия кроватей и старых, выцветших гобеленов, висевших на стенах, последние являлись больше защитой от ветров, нежели эстетическим украшением убранства.
