«ПРИЮТ МОРЯКА»
В этом рейсе корабль изрядно потрепало. Ураган настиг его на полпути, в открытом море, и за несколько суток до изнеможения вымотал всю команду. Судно то почти ложилось на борт, пронзая пенные валы пикой флагштока, а то вдруг возносилось на самый гребень гигантской волны, уподобляясь Антею, оторванному Гераклом от питающей его силы земли. Уже борта дали течь, и помпы не успевали откачивать соленую воду из трюма, и впору было надевать чистые белые рубахи, когда ураган внезапно и совершенно необъяснимо потерял к ним интерес и ушел, крутя воронки, куда-то на восток, в сторону океана. Мгновенно море успокоилось, небо очистилось от туч, засияло солнце, и уже через час среди членов команды едва ли бы удалось найти хотя бы одного, желающего получить отпущение грехов перед свиданием с богом. До следующего шторма все снова превратились в ярых безбожников и богохульников.
Когда впередсмотрящий на фок-мачте увидел землю и возвестил об этом громким криком, которому мог бы позавидовать муэдзин, призывающий правоверных мусульман к молитве, моряки окончательно разуверились в провидении и в очередной раз прониклись несокрушимой верой в своего капитана.
– Да здравствует капитан Платов! – дружно и зычно кричали они, подбрасывая вверх свои зюйдвестки. – Слава капитану Удача!
Корабль носил гордое имя «Удача». И человека, который вот уже много лет стоял на его капитанском мостике, все называли «капитан Удача». Но это была не просто игра слов, которая очень нравилась морякам. Антон Платов с честью это прозвище оправдывал. Он неизменно выходил победителем в поединках с самыми жестокими штормами, когда другие суда, не успевшие укрыться в порту, беспомощно просили о помощи, потеряв управление, или шли на дно. Кто-то приписывал это его редкостному чутью и умению предвидеть, другие – обыкновенному везению, суеверные – короткому знакомству с морской нечистой силой, но все сходились на том, что выйти в море с капитаном Удача – все равно что прошвырнуться по городскому бульвару в ясный погожий денек, так же безопасно. Поэтому он никогда не испытывал недостатка в членах команды. Попасть на корабль «Удача» среди моряков на всем побережье считалось выгоднее, чем приобрести счастливый билет в лотерею.
Моряки ликовали, а Антон Платов, по своему обыкновению, оставался безучастным к всеобщему восторгу. Высокий, худощавый, в морском кителе, застегнутом на все пуговицы, являя собой живое воплощение порядка и дисциплинированности, он сосредоточенно рассматривал берег в подзорную трубу. Уже видны были портовые строения, причалы и корабли, на палубах которых загорали моряки, стыдливо белея своими еще зимними телами. Но капитан, возможно, не находил того, что ему было нужно, и поэтому хмурился.
– Что загрустили, капитан? – спросил, подойдя, старший помощник. Артем Синицын был старше своего капитана, ему шел уже пятый десяток, он был грузен и солиден, но сейчас старпом улыбался, словно мальчишка, широко и беспечно. Ему явно передалось общее настроение команды.
Капитан пожал плечами. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, но и обижать старпома молчанием, которое тот мог бы посчитать за упрек или недовольство, тоже казалось неправильным, поэтому он скупо обронил, меняя тему:
– Славный город, не правда ли?
– А какие здесь кабачки! – подхватил на лету боцман, замерший неподалеку в ожидании возможных распоряжений капитана. Широкогрудый и приземистый, он чрезвычайно походил на французского бульдога, сходства добавляли его слегка отвислые щеки. Все звали его просто Миша, иногда, исходя из негласной флотской иерархии, драконом – в зависимости от его настроения, добродушного или дотошно-придирчивого. Сейчас он, как и все члены команды, недавно спасшиеся от неминуемой, казалось бы, гибели, был немного не в себе от радости и поэтому очень словоохотлив. – Я могу поклясться, что самые лучшие в мире портовые кабачки – именно здесь, в этом городе. Что за мадеру в них подают! Бьюсь о любой заклад, что любой салага язык проглотит от удовольствия, отведав здешней мадеры.
