Наши дни
Не так страшна была боль, как
голоса, которые я слышала.
Голоса, которые одним своим звуком
говорили о том, что я в аду.
Снова.
Ничего не изменилось.
— На улице прибрались?
— Да. Всё чисто.
— Этого придурка приведешь ко мне,
как очнется.
— Отцепись от него уже! У мужика
глаз в трусы стек после Лизкиного нападения!
— У него туда же и мозги стекут,
можешь быть уверен!
— Он чудом остался жив, Варг!
— Это ненадолго.
А я рассмеялась.
Сначала тихо, а потом всё громче и
громче.
Не открывая глаз, из которых текли
горькие слезы.
Я не хотела видеть их — этих людей,
которые превратили мою жизнь в вечное проклятье из чьих-то смертей
и холода.
Даже сквозь свой истеричный
безудержный хохот и эту опаляющую боль я чувствовала, что снова
нахожусь в каюте.
Своей чертовой каюте, где было всё
так же холодно, жутко. И одиноко.
Сколько времени успело пройти?
Пара минут?
Несколько часов?
Может, день?
Сколько я могла думать о том, что
спасена, и мечтать о том, что буду свободна?
Всё было бесполезно…
Бьёрн и Варг притихли.
Они молчали, пока я хохотала, а
потом глухо застонала, пытаясь пошевелиться и не чувствуя левую
половину тела, словно ее опустили в тлеющую лаву.
— Приведи дока. Скажи, что нужны еще
обезболивающие, — голос Варга прозвучал близко и серьезно, а я
открыла глаза, первым делом окунувшись в его взгляд.
— Оставьте в покое врача. Мне он не
нужен, — хрипло проговорила я, глядя на этого мужчину устало и
безжизненно, потому что надежда во мне умерла и всё внутри
сжалось.
Варг сидел рядом со мной на кровати,
упираясь спиной в край спинки.
Хмурый, сосредоточенный, но
смотрящий на меня без злобы или привычного азарта.
Словно на самом деле мог переживать
о том, что мне могло быть больно.
Бьёрн стоял у двери, подпирая стену
и скрестив руки на мощной груди, но, стоило мне перевести взгляд на
него, как он кивнул, явно показывая на мое плечо:
— За это прости. Но этого упыря я
знаю на двадцать лет дольше тебя и не мог позволить его грохнуть
вот так просто. Но за старания хвалю!
Я криво улыбнулась в ответ.
Но отчего-то злости на великана не
держала. Зато теперь поняла, почему было так больно.
Так вот, значит, как ощущается
пулевое ранение.
Судя по тому, что сильнее всего боль
пульсировала в плече, именно туда и выстрелил Бьёрн на
опережение.
— Хватит трепаться. Доктора приведи,
— буркнул Варг, чего Бьёрн, конечно же, не сильно-то испугался,
только хохотнул, когда я перевела глаза на него самого, сухо
поинтересовавшись, потому что увидела на его кофте следы крови:
— Уже варгнул кого-то?
— Варгнул? — изогнул бровь Варг.
— Классно звучит, тебе не кажется?
Это чуть больше чем смерть — умереть от руки Варга!
— Классно придумано! Мужики оценят!
— рассмеялся Бьёрн, всё-таки выходя из каюты, дверь которой теперь
была распахнута настежь.
Проследив глазами за тем, как ушел
Бьёрн, я перевела взгляд на Варга, который вдруг усмехнулся:
— В этот раз ты варгнула.
Я только поморщилась, вспоминая про
полицейского.
И ведь застрелила человека, глядя
ему прямо в глаза! Но ни жалости, ни угрызений совести не
испытывала.
И от этого становилось откровенно
жутко…
Я провела в этом мире холода месяц.
Целый месяц — или всего лишь один месяц, но понимала, что
становлюсь похожей на него — того, кто не испытывает жалости,
выпуская пулю в живого человека.
— Жаль, что только его одного, —
буркнула я в конце концов, намекая на то, что Варг сидел передо
мной живой и, черт побери, невредимый, и язвительно добавила: —
Инструктор по стрельбе из тебя никудышный!
Мужчина неожиданно рассмеялся, чуть
выгибая брови, а я поджала губы, думая о том, что Варг был слишком
уж спокоен, учитывая всё то, что случилось за последний безумный
день.
Я бы даже сказала, что его смех был
с каким-то облегчением.
