Покои молодой любимой жены шаха заполнены встревоженными служанками. Старясь не шуметь, они, скользят в мягких кожаных туфлях по гладким плитам мраморного пола. Тихий шорох их длинных платьев висит в воздухе, где витает аромат имбиря и гвоздики. На просторном ложе на пурпурных льняных покрывалах лежит жена шаха, нервно сжимая ткань изящными пальчиками. Усердные служанки суетятся возле неё: одна – мягкой тряпицей вытирает с лица пот, другая – мерно машет опахалом, третья – прикрывает тонким шерстяным ковром оконный проём, ведущее в сад, чтобы солнце не слепило глаза госпоже, четвёртая – принесла свежей воды в серебряном сосуде, пятая – рассказывает утешительные истории, стараясь развлечь роженицу. Ещё несколько служанок ждут приказаний своей повелительницы и старшей над прислугой, чтобы в любой момент исполнить их. За дверью дежурят лекарь и астролог, также готовые, если понадобится, прийти на помощь. Кроме них, следят за состоянием здоровья три женщины, довольно опытные, которые уже много раз помогали потомкам знатных родов появиться на свет. Но вся эта свита, как ни старается, не может облегчить страдания женщине, изнемогающей от боли, которая периодически накатывает и пугает, лишает сил молодую роженицу. Страх сменяется апатией. Её сейчас ничто не интересует, лишь бы закончилась эта изнурительная пытка, и уже не хватает сил кричать.
И всё же Ариеннис верит, что ей помогут, ведь вокруг столько знающих людей! Они знают, что надо делать. Её жалеют, она видит по их сочувствующим лицам. Когда боль отступает, она пытается улыбаться, но не всегда удаётся и тогда набегает гримаса, искажающая красивые черты, вызванная очередным приступом схваток.
Из соседней комнаты вглубь покоев отнесли кроватку и игрушки маленькой Аметиды, чтобы её не испугали крики матери. Девчушка частенько подбегает к окну, отодвигает ковёр, закрывающий его, подбирает подол длинного платья из тонкой шерстяной материи и карабкается на табуретку, вглядывается в небо. Ей хочется увидеть, когда прилетит аист. Служанки сказали, что сегодня он может влететь в окно комнаты, где лежит больная мама. В лапах аист принесёт братика или младшую сестричку, и тогда мама перестанет болеть.
Служанки молят Анахиту>1 послать Ариеннис быстрые и успешные роды, ведь та уже вторые сутки не может родить, а только мучается. Им до слёз её жалко. Но не только о своей госпоже пекутся её верные слуги, они до смерти бояться, как бы чего-нибудь худого не приключилось с роженицей или младенцем: крутой нрав шаха быстро найдёт виноватых, и расправа может быть жестокой.
Неизвестно как пройдут роды. Неизвестно, когда они состоятся. Неизвестно, кто родится. Неизвестно сколько ждать. Все подвластны и беспомощны перед неизвестностью и ожиданием – бичами любого, независимо от положения в обществе, будь то пахарь или благородный, пастух или шах.
Хмурый Иштувегу >2 ходит по приёмному залу вперёд и назад, невнимательно слушает доклады из подвластных ему земель. От него уходит смысл их донесений, и шах Манды ещё больше раздражается. Любимая жена всё ещё не родила, и он не может подавить своего волнения за неё и дитя, которое, по словам лекарей, уже должно было появиться на свет. Иштувегу пытается отвлечься, уйти в решение государственных дел. Обычно интересы державы отгоняли хандру, но в данном случае не помогали.
Сановники с трепетом следят за развивающейся пурпурной одеждой, которая без устали двигается из конца в конец зала, и едва смеют взглянуть в серые суровые глаза повелителя.
