Под гулкий грохот мчащегося поезда метро Петя размышлял о превратности судьбы. Нет, не своей, а вообще. По дороге с работы он беседовал с Виктором, новым приятелем из оперативно-розыскного отдела. Тот жаловался, много заявлений поступает о пропажах людей. Попробуй, найди! Ни отпечатков пальцев, ни особых примет. А если ещё и проблема с памятью. Будет где-нибудь рядом с домом, а не доберётся. Или к бомжам прибьётся… Был нормальный человек, и всё – не ведает, кто он…
Хотя молодости не свойственно вникать в проблемы старости и философствовать, но, когда ежедневно узнаёшь о человеческих трагедиях, насилии, о безудержных страстях и пороках, о губительной слабости, поразительной жестокости, о невероятной глупости, о странных поворотах в жизни людей, то поневоле потянет на философские размышления.
И ещё Петя думал о том, что ему катастрофически не хватает опыта. Когда учился то, много было понятно и удавалось. А на практике стало ясно, что именно на службе начнётся настоящая учёба, а пока это только азбука криминалистики. И Петя хватался за любую возможность, чтобы поскорее набить руку. Всегда носил с собой то, чем можно взять и куда положить пробу, отпечаток и так далее.
Незаметно и внимательно Петя следил за пассажирами, развивая наблюдательность. На очередной остановке вышло много людей, стало свободнее, хотя осталось ещё довольно и все сидячие места заняты. Вошло в вагон немного. Рядом с Петей стали трое парней. Он сразу определил – приезжие и не только потому, что у них были две большие дорожные сумки, а и по манере держать себя и по выражению лиц и по более обветренной коже.
Ребята положили на пол светлую громадную прямоугольную сумку, а на неё поставили чёрную, поменьше вдвое, но тоже достаточно вместительную. Через несколько остановок молодые люди вышли. Петин взгляд скользил по вагону и споткнулся… на маленьких бордово-бурых пятнышках на месте, где стояла светлая сумка. От группы пятен несколько вели к дверям. «Кровь? – удивился Петя. – Наверное, приезжие ребята везут мясо из дома в гости или для себя, здесь цены, видимо не то, что в провинции… Интересно свинина это или говядина, или, быть может баранина? Надо потренироваться». Петя достал из сумки маленький пакетик и палочку-«пробособиратель», встал, подошёл к пятнам. Взяв пробу, положил в сумку и на следующей станции вышел, записал номера вагона и поезда, так на всякий случай, тоже для тренировки.
– Палыч, по-моему, зря ты затеял.
– Квартирантов? Миша, с одной стороны, конечно, беспокойство, а с другой – всё ж не один. Иногда поговорим, хотя я их не всегда понимаю и дело тут не в разнице возраста. Знаешь, мне их даже порой жаль.
– Ну, Митрий Палыч нашел, кого жалеть! Они у тебя, у дипломата, как говориться «обуются и разуются», особенно эта «девица», которая давно уже не девица, – Михаил Григорьевич хихикнул.
Дмитрий Павлович долил старому другу и себе водки. Из-за туч выглянуло слепящее солнце, сверкнула седина в поредевших волосах гостя, высветились крупные волны серебристо-белой шевелюры хозяина квартиры. Бывшие сотрудники дружат уже более тридцати лет. Дмитрий Павлович был начальников у Михаила Григорьевича, да и старше его на восемь лет, потому тот по привычке и называет его по имени и отчеству или по отчеству. Хотя одному под семьдесят, а другому идёт восьмой десяток, стариками их не назовёшь. Оба подтянуты, стройные, всегда чисто и аккуратно одеты, несмотря, что оба вдовцы и одиноки.
Михаил Григорьевич не особо страдает, что у него нет детей, а для Дмитрия Павловича это единственная несбывшаяся мечта. Ещё давно они с женой хотели усыновить ребёнка. Да, так и не удалось, только вернуться из многолетней командировки из-за границы, а вскоре опять направляют в другую страну. Они работали почти во всех испаноязычных странах Латинской Америки. А раньше, ведь для усыновления приходилось тратить месяцы, а то и ждать годами. Так до пенсии и не успели. А потом и силы и здоровье уже не те, чтобы воспитывать ребёнка.
