Глава 1. Не ходите, дети, в Африку гулять
Почему, дружок? Да потому,Что я жизнь учил не по учебникам.Просто я работаю Волшебником…
Лев Ошанин
…Федька, а меж своих просто Флэш, пытался выбраться из толпы. Ранец сильно мешал продвижению, его то и дело волокла за собой стихия студенческого бесчинства. Поворот, к которому пытался пробиться Флэш, отдалялся медленно и неотвратимо. Перед ним образовалось «окошко», он рванулся отчаянно и прижался к стене, тяжело дыша. Лица белые, смуглые, чёрные, распялены агрессивным рёвом рты. Прокатились, блин! А всё мамочка! «Увидеть Париж и умереть!»
«Вот, похоже, сейчас и умру», – подумал он мрачно.
С той стороны, куда прорывались бунтари, послышались какие-то хлопки, толпа взревела. Флэш кожей почувствовал лавинообразное нарастание напряжения и отвернулся. Он и сам не понял, чем привлёк его внимание этот незнакомец. И, секунду спустя, пришло озарение: «Это не человек!» Тёмная фигура у стены, подняв руки, монотонным голосом произносила какие-то слова, низкие частоты его голоса заставляли вибрировать сердце, лёгкие, печёнку. Казалось, даже кости начали дрожать, звеня и постукивая суставами.
«Так не бывает», – но робкий писк ошалевшего от ужаса разума утонул в мощном крещендо бесившихся вокруг эмоций. И, сообразно напряжению этого нечеловеческого голоса, нарастало и напряжение толпы. Вопли студентов переросли в яростный рёв – звонкий треск разбитых витрин магазинов, скрежет уродуемых машин, запах бензина, хлопки взрывов и всполохи огня зловеще заплясали на стенах.
Он всё слышал, но был не в силах оторвать взгляда от, казалось, сотканного из чистого мрака силуэта. Словно парализованный ужасом кролик под мертвящим взглядом удава. Сердце сдавила ледяная рука, Флэш понял, что его увидели. Глаза нежити вспыхнули бледным зелёным огнём, стали придвигаться ближе, ближе, норовя поглотить его целиком. Слабо вскрикнув, Федька медленно сполз по стене и остался лежать, разбросав руки, словно поломанная кукла.
…Пробуждение нельзя было назвать приятным. Во рту всё ссохлось, казалось, язык покрыт коркой засохшей глины. Голова кружилась, всё качалось. Он открыл глаза и… и ничего не увидел. «Ослеп!» – пронеслась паническая мысль. Вытаращив глаза, он попытался напрячь непослушное зрение.
«Фу, ты, блин, да это просто темно».
Сделав первый разумный вывод, попытался проанализировать свои ощущения уже более или менее осмысленно. Его по-прежнему плавно качает. Ухабистая дорога? Куда это он едет? Ё-моё, да не едет, а плывёт! Этого ещё не хватало для полного счастья…
И тут он всё вспомнил. Ревущие рты темнокожих студентов, бестолковая суета ажанов, всполохи огня от горящих машин… Глаза! Желудок сжался от ужаса в комок и попытался выпрыгнуть из насмерть перепуганного тела. Судорожным глотком послав его на место, Фёдор застонал.
Этого не может, не должно быть. Такому ужасу нет места в обычном человеческом мире! Но кто-то холодный и трезвый, в самом дальнем уголке души, прикрикнул: «Перестань дёргаться, как свинья на верёвке! Это было! И не надо прятать голову в песок! Думай, мать твою!»
Мысленно согласившись с ним, он подвёл черту. Какая-то нечисть его отключила одним взглядом – раз. Он куда-то плывёт в темноте – два. Фёдор попытался переменить позу и охнул от боли. В придачу ко всему, его руки за спиной не то связаны, не то скованы наручниками. Совсем хреново – это три. И что? Словно отвечая на его вопрос, где-то вверху показался свет и послышались шаги. Человек беззаботно насвистывал, подходя всё ближе. В лицо ударил слепящий луч фонаря. Федька зажмурился.
