Маэриан
Он лежал передо мной во всём своём природном великолепии. Сильное, мужское тело. Мне приходилось и раньше видеть мужчин вблизи, и однажды даже участвовать в ритуальном Орошении. Но этот был другой. Он был… особенный.
Его кожа была белой, почти прозрачной, с тонкими линиями жил, которые опутывали сложным узором живые, плотные мышцы. Ровный крепкий торс красивыми линиями переходил в бёдра, и я не могла не обратить внимание на то, как щедро его одарила природа ниже пояса, что вызывало интерес и уважение, даже пока хозяин был без сознания.
Волосы чужака были длинными, золотыми, они тяжелыми волнами рассыпались по подушке, манили прикоснуться, – как и острые кошачьи уши, которые едва заметно подрагивали в ответ на птичью трель за окном моей хижины.
Чужак казался опасным, даже несмотря на все те раны, которые получил. Золото его волос было обагрено кровью – и это сквернее всего. Его грудь тяжело вздымалась, каждый вдох сопровождался хрипом, а едва заметные бледные ресницы то и дело подрагивали.
Я впервые видела такого, как он. Хищный зверь в облике человека. Кошачьи уши и хвост, раскосые глаза и напряжённо опущенные брови вразлёт. Ему было больно. Очень больно. Но, на его счастье, чужак не просыпался.
Я закончила читать текст шёпота, заканчивая ритуал, и прикоснулась к его груди, направляя в неё силу собственной жизни. Даже опытная ворожея иначе не смогла бы вытянуть его из-за грани. Мне пришлось. Пришлось связать свою жизнь с его.
За это меня могли казнить. Отдать свою жизнь мужчине, пусть на мгновение, только лишь для того, чтобы спасти его – нет, наши воительницы этого не простили бы.
Плоть под моей ладонью стала теплее. И нет, это не была лихорадка. Напротив, его тело начало остывать ещё до того, как я достала его из-под обломков разрушенной машины. Он еле дышал, и жизнь покидала его. Но теперь, наполняемый моей собственной силой, чужак возвращался в наш мир. Бледная кожа начала медленно розоветь, а его едва заметные светлые ресницы дрогнули, когда брови изогнулись.
Я провела ладонью по его груди и коснулась ключицы. Удивительно, насколько его тело отлично от женского. Прикусив губу, я заставила себя закрыть глаза и вновь начать читать шёпот Петли Жизни. Пламя, которое мне довелось испытать лишь во время Орошения, начало разгораться во мне. Но пока мне нельзя было воспользоваться его плотью. Сначала нужно было завершить ритуал.
Скользнув пальцами по его шее, я нащупала пульс чужака. Он всё ещё был редкий и нестабильный, то и дело прерывался. Это было плохо. Ему требовалось больше силы жизни, чем я могла отдать. А ведь я была лучшей из пятого круга, и потому именно меня избрали на место ворожеи в Ласточкином Лесу.
Я начала ощущать слабость, но, несмотря на это, пламя внутри только нарастало.
Наша связь требовала большего. Больше силы. Больше жизни. Больше огня. Образованная петля, что соединяла нас, затягивалась всё туже, взывая не только к нашей магии, не только к телу, но и к самой душе.
Я должна была забрать её, чтобы потом отпустить обратно. Только так он мог вернуться к жизни.
Но ничего не выходило.
– Подчинись, – сказала я. – Отдай всего себя – и живи.
Ничего не произошло, и я в отчаянии снова начала читать шёпот Петли Жизни.
Его сердце билось слабо, рвано. Каждое прикосновение к нему отзывалось болью на каком-то нетелесном уровне. Такого со мной раньше не происходило. Что-то шло не так.
Я ощущала чужака внутри, словно собственное продолжение. Его плоть стонала под моими руками, а моя душа сгорала в пламени, которое разрывало на части.
– Подчинись, – прошипела я сквозь зубы.
Шёпот продолжал вырываться из моей груди. Голос дрожал, то и дело срываясь на стон. Я пыталась приказывать, умолять, взывать и просить – всё тщетно.
