«В поэзию глядеть, как в зеркала…»
Частенько авторы говорят: «стихи – мои дети». И вроде верно, одни плачут по углам, другие скачут под солнышком, третьи хулиганят, где попало. Да вот беда, погладят по головке, и в большинстве случаев они оказываются, будто от одних родителей, а то и более того, как близнецы-братья. А различие мнимое, обусловлено лишь ситуацией: то ли взгрустнулось или прихворнули, и глядят в «даль-печаль», то ли бодренькие веселятся при хорошей погоде неизменно в «золотых листьях» или «в голубых апрелях», то ли едва отделясь, но далеко не отходя от причинных мест, на все лады толкуют «кровь – любовь».
Мне милее другое, стихи – метафизическая биография поэта, где метафизика в том античном понимании, как после физики, за физикой, над физикой. Могут возразить, но ведь и биографии бывают блёкло однообразными, как капли из одного стакана, вроде обтёсанных друг о друга камушков прибрежных. Верно. Однако отличие в том, что дети самим явлением на свет, данностью, уже как бы оправдывают своё дальнейшее существование. Но невидящие этого авторы гордятся ими, даже если они близнецы-братья. Тогда как биография растиражированная обращается в некоторую униформу, поставленную в строй, сливается с ним и, в конечном счете, исчезает в нем, обращаясь в ничто.
Стихи же Татьяны Летневой – это биография вечного поиска, высоты чувства, страсти, при чём не только в нюансах, но в истинности, самоотверженного всепоглощения, в предельном варианте самого смысла жизни.
«Попробуй огонь любви собрать,
Стереть луч солнца, что так светел,
Держать в руках свободный ветер,
В наручники пульс жизни заковать.
И будешь там, где быть так сложно.
Не стоит в правду одеваться ложно…
Дыханье это невозможно навязать,
Лишь через буквы, строчки передать».
Поэзия – это переживание жизни в образах (не путать с пережёвыванием), когда для сироты «мать – Сухона, речка, а отец – Мороз, архангельский, под Небом серым», когда от стужи лёд трещит, а в замершем воздухе слышен из-подо льда «колокольчик родника», «Плач по Рубцову» и «снежинки падают, как стихи Небесные, и снега узорчато кружат думы кружевом». И неважно, посылает эти стихи небесные Господь или уже сам Рубцов, оттуда в них воплотясь. Снега, накрывая, вьюжили не только думы, но и жгучим узорочьем ложились на голое тело. «Исчерпал за всех Рубцов нищету телесную», ибо он – как поэтический мессия. Кстати, эта поэзопроза прекрасно легла на музыку Александра Волченко в его вокальном исполнении, как и многие стихи Татьяны Летневой. Что ни говори, а верлибры, хотя и есть они в отеческой культуре, но приживаются тут как-то не очень. Другое дело, стихи в прозе, особенно благословлённое Тургеневым – ностальгическая традиция. Татьяна Летнева часто вступает на эти поэтические поляны, любит их, и они платят ей взаимностью. Посвящение Есенину, Тушновой, Рубцову… а в Питерских дождях блуждает образ Ксении Петербургской со свечой мерцающей.
