ПАВЕЛ
Он снова довел ее до слез.
Это происходит почти каждый день. Я научился по одному ее
дыханию определять, что она сдерживается и упрямо не дает воли
эмоциям. Ольга стесняется то ли меня, то ли своей слабости и делает
частые выдохи, чтобы побыстрее прийти в себя.
— Павел, — зовет она тихо, наклоняясь к моему водительскому
креслу. — У вас есть зарядка?
— Да, конечно.
Красный огонек светофора дает время, чтобы подключить провод и
принять из ее тонких рук айфон. Только что в него орал ее муж, да
так, что даже я слышал каждое гнусное оскорбление и ублюдскую
усмешку. Я бросаю сотовый на соседнее место и коротко смотрю в
зеркало заднего вида, пытаясь зацепить девушку взглядом. Ольга
очень красивая, настолько, что перехватывает дыхание, если
зазеваться и начать пялиться. Я не видел таких женщин прежде, хотя
имел и выбор, и возможности.
Но она особенная. Даже добавить нечего.
— Вы хотели кофе, — напоминаю я и включаю поворотник, чтобы
подрулить к ее любимой лавке.
— Не надо… Я передумала.
У нее красные глаза и шалят пальцы после разговора с мужем.
Поэтому она не хочет выходить из машины. А не “передумала”.
— Я схожу, — бросаю я. — Я бы сам выпил, если вы не против.
— Спасибо. Латте…
— С ванильным сиропом. Я быстро.
Я выхожу из машины и быстрым шагом направляюсь к деревянному
киоску, который всем своим видом хочет показать, что их бренд за
природу, мир во всем мире и прочую ЭКО-религию. Но кофе у них
вкусный. Ольга не из тех клиенток, которые воротят нос от персонала
и делают вид, что ходят по какой-то другой земле. Она часто угощает
меня, протягивая стаканчик с эспрессо. Еще так красиво улыбается,
скромно и как будто извиняясь за свою воспитанность.
Я бы давно ушел с этой дерьмовой работенки, будь она другой.
Черт, у меня же целый автопарк! Я перерос водительские “погоны” еще
два года назад, когда открыл свой бизнес, но выхожу на проклятые
смены, чтобы иногда получать эспрессо из ее рук.
Такая глупость...
Обратно в машину я не тороплюсь. Я даже задерживаюсь у скамейки,
выпивая свой кофе, чтобы дать ей пару лишних минут наедине. Может,
все-таки поплачет… Нельзя всё держать в себе, а Ольга явно привыкла
терпеть, стиснув зубы до боли.
— Быстро не получилось. — Я пожимаю плечами, когда открываю ее
дверцу, и вдруг вижу, как она торопливо прячет лицо.
— Ничего страшного. — Девушка не глядя протягивает ладонь за
кофе, а я не решаюсь вложить в нее стаканчик.
— Ольга, — я осторожно зову и проклинаю всё на свете, что
настоял и остановился у ларька.
— Что?
— У вас дрожат руки.
Она издает неопределенный звук и резко притягивает ладони к
груди, пряча их под воротом кремового строгого пиджака. Она
опускает лицо, и ее правильные черты скрывают каштановые вьющиеся
волосы. Впрочем, я и так помню, что у нее синие глубокие глаза и
пухлые губы, которые она трогает лишь бесцветным блеском. И я знаю,
что она сейчас нервно закусила нижнюю губу и прикрыла глаза.
Я успел выучить все ее привычки.
— Дайте, — я говорю громче, чтобы разбудить девушку, и вставляю
стаканчик в нишу в двери.
— Что?
— Это уже судорога.
Я на свой страх и риск протягиваю к ней ладони и расцепляю
жесткий замок из скрученных пальцев на груди. Девушка дергается
всем телом от моего бесцеремонного прикосновения, но следом
замирает и завороженно смотрит, как я разжимаю ее пальцы один за
другим. Медленно и уверенно.
— В машине регистратор, — говорит она ослабевшим голосом и
переводит взгляд на лобовое стекло, на котором висит двухсторонняя
камера.
— Я умею его обманывать. Я давно работаю на вашего мужа.
Ей становится легче от моих прикосновений. Я не позволяю себе
лишнего, а только мягко перебираю ее ладони в руках, согревая своим
теплом. И мне самому становится чертовски хорошо.
