«Когда начнется настоящая весна, обещаю выбраться куда-нибудь,
погулять. И даром что пинками придется гнать себя из дома в
выходной. Не дело, что вся твоя жизнь проходит точно в коробке,
лишь дизайн внутри меняется: стены офиса сменяют своды подземки, а
те в свою очередь — стены квартиры. Зелень и природа лишь на
подоконниках и в крайне скудном количестве».
Стася поставила точку, задумалась, вглядываясь в написанные
строчки. Изящные завитки, аккуратные, ровные буквы, точно бусины в
ожерелье, соответствовали одна другой — каллиграфический почерк,
который она годами отрабатывала. Чего уж греха таить, увлекалась
этим. Перед мысленным взором девушки предстала картина того, как
она сползает с кровати в какую-нибудь ясную майскую субботу,
стремясь выполнить свое обещание. Тихо пыхтит, раздражается,
наносит легкий макияж, но плюет на прическу, просто закалывая
крабом на затылке тяжелую темно-каштановую гриву волос. Потом, все
такая же недовольная, завтракает бутербродом с сыром и, уже открыто
чертыхаясь, но приказывая себе: «Надо!», ‒ обувается, закрывает
входную дверь и отправляется куда-нибудь в… куда-то.
Очнувшись от картин своего гипотетического будущего, Станислава
Осеева вздохнула, рассеянно обвела взглядом кухню, в которой
сидела, допивая кофе и заполняя страницу дневника. Светлые стены и
мебель — уютно и приятно. Но все равно здесь будто не хватало
жизни. Электрический чайник, микроволновая печка, современный
дизайн — ничего лишнего, а только необходимый минимум, ни пылинки,
ни грязной забытой чашки у раковины, ни кастрюльки на плите.
Слишком пусто, что и не мудрено, ведь Стася жила здесь одна,
кухонной утвари собственной не имела, довольствовалась только тем,
что предоставили в ее распоряжение владельцы квартиры, да и вообще
не отличалась склонностью обрастать вещами, если это не книги и не
блокноты для дневниковых записей и зарисовок. И кстати о записях,
настала пора заканчивать и с этим, и со сборами.
Станислава со вздохом дописала: «В общем, обещаю себе
по-настоящему» и закрыла дневник. На твердой изумрудно-зеленой
обложке — забавная и милая фотография панды, свесившей лапы с
огромного древесного ствола. Стася улыбнулась, любуясь животным.
Параллель сама вспыхнула в сознании: «Да, много общего между нами,
смешной малыш. Оба редкие зверушки, обитать можем лишь в одном
конкретном месте. Ты — в своих Гималаях, я — в своих наивных
грезах. И питаемся только одной конкретной пищей. Ты — бамбуком, я
— собственной компанией, творчеством и книгами. Не удивительно, что
мы не живем, а выживаем».
Мысленно встряхнувшись, Станислава расправила плечи, поднялась
из-за стола. Нехитрый завтрак был окончен, новый апрельский день
начинался, чахоточный румянец зари уже преображал город. Ополоснуть
чашку, полить фиалки на подоконнике — завет квартирной хозяйки, -
одеться в выбранные накануне юбку и жакет. Осеева справилась за
семь минут, ровно за столько, сколько и отводила на эти действия. А
вот на решение вопроса, почему же ей так тяжело дается жизнь вне
дома и интересной работы, она не отводила ни минуты.
Просто ответ она уже знала. Не знала лишь, что делать с ним.
***
«Весна, пожалуй, первый из раздражающих всех прокрастинаторов»,
- подумалось вдруг Стасе. Новомодное словечко оставило
горьковато-миндальный привкус экзотики и стремительности,
свойственной современности.
Но ведь действительно: дни текут за днями, а теплом и не пахнет.
Один мартовский снегопад за другим, лед и изморозь, зима,
застрявшая на пороге, с ехидной улыбочкой свекрови, внезапно
нагрянувшей и не собирающейся так скоро покидать квартиру. А потом,
буквально за один день, раз — и пышет жаром разгулявшееся солнце,
воробьиное чириканье легко заглушает рев автомобильных двигателей,
почки набухают прямо на глазах, все липкие, глянцевые от
выступившей смолы, легкий аромат которой уже смешивается с
апельсиновым теплом южных ветров. День, два — и все кончено, все
позабыли о зиме, достав из шкафа ветровки, легкие платьица и
солнечные очки, у всех отличное настроение, а сердце пускается в
пляс уже с самого утра, предвкушая цветение, пышную зелень и
грядущее безумие лета.
