Тут есть два варианта: или природа любит нас удивлять, или мы любим удивляться природе. Происходит это потому, что либо она, природа, обладает притягательной красотой, либо мы, люди, находим в природе что-то притягательное. Притягательное настолько, что с легкостью направляем стволы выхлопных труб на беззащитную натюрель. И красота ее тает на глазах, как красота сорокалетней женщины, решившей отдать себя в руки безответственному косметологу.
Но места, где безжалостная индустриализация еще не нанесла свой роковой удар, к счастью, остались. Их мы, продвинутые пользователи мегаполисов, практически не встречаем, но они есть. Это подтвердит вам любой турист, особенно, если он не сильно пьян и без гитары.
Итак…
На ветках вековых деревьев лежали огромные охапки снега. Его идеально белый цвет выгодно смотрелся в ярком свете луны. В лесу было тихо – вся живность, в отличие, допустим, от коммунальных служб хорошо и заранее приготовилась к зиме и теперь отлеживалась в теплых норах и берлогах. Воздух был чист, как слеза младенца.
Неумолимо приближалась полночь.
По загородному заснеженному шоссе неспешно ехал внушительных размеров джип, имеющий максимально черный цвет. За рулем сидел спокойный человек с двумя высшими образованиями. Его короткая стрижка позволяла любоваться маленькими борцовскими ушами. Он уверенно держал руль крупными крестьянскими руками и пытался подпевать оперным певцам, которых транслировали по радио.
У бизнесмена Анатолия Петровича Молоткова, который, собственно говоря, и держал в руках руль дорогого автомобиля, дела в последнее время шли из рук вон плохо. И он решил обратиться к Богу. Был январь, Крещение, и обращаться к Богу следовало через крайне неприятную процедуру купания в проруби. Молотков не верил ни в непорочность зачатия, ни в Воскрешение, ни в прочие важнейшие постулаты религии. Более того – он не верил во Всевышнего. Но обстоятельства складывались так, что недавние провалы всех его бизнес-начинаний можно было объяснить только чем-нибудь сверхъестественным. И бороться с невезением следовало также чем-нибудь нетривиальным.
Анатолию Петровичу шел тридцатый год – лучший период жизни по признанию большинства мужчин. Он был богат, имел хорошее образование и приличные манеры. Не имел жены и детей, поскольку рассматривал брак, как нецелевое использование средств. С женщинами он встречался больше по стечению обстоятельств, а не следуя внутренней необходимости. После этих свиданий, коротких и сумбурных, у него оставалось легкое чувство стыда, как после вырванной из дневника страницы с двойкой в далекие школьные годы.
Автомобиль неспешно пробивался сквозь хлопья падающего снега к своей цели – к скованному льдом загородному озеру, в котором загодя уже были выдолблены несколько прорубей.
В давние времена, еще при царе, в России с религией все было более-менее понятно. Рождаясь, человек уже оказывался окруженный религиозными сородичами, и какой-либо альтернативы у него практически не было. Вековые традиции давили на индивида и определяли правила игры. Потом царя скинули, храмы разрушили и придумали новую веру. Она была вроде бы правильная и прогрессивная, но как-то не прижилась. В современной же России мы можем наблюдать повальное увлечение православием. Но это нынешнее вхождение в веру уже не то, что было ранее. В настоящий момент «новых христиан» больше волнуют внешние составляющие: архитектура церквей и внутренняя атрибутика, строгость одежды служителей культа, ритуалы, замысловатый и певучий язык проповедей. Но это такая же вера, как детские песочные куличики – еда. Подобная религия, понятное дело, есть фикция и обман. Если и дальше все пойдет такими же темпами, то не за горами то время, когда у церкви появятся свои бизнес-планы, свой департамент маркетинга и свои «звезды». И «стадо», углубляя моду, начнет задавать темп «пастухам» – как мы знаем, спрос определяет предложение.
