Наталья бежала сквозь дикие заросли, путаясь в длинном подоле зеленого платья. Плотный шелк облепил худые ноги, пряча многочисленные порезы и источая слишком сильный для охотника запах крови. Наталья задыхалась, все её сознание кричало и билось в истерике, мышцы онемели, но она бежала. Бежала так быстро, что прежде не смогла бы поверить и в половину такой скорости. Дикий ужас гнал женщину вперед, хотя она и знала, что выхода все равно нет. Дыхание со свистом вырывалось из пересохшего горла, ноги онемели настолько, что не чувствовали боли, а бока превратились в сплошную невыносимую резь, но она все равно бежала, ненавидя себя за то, что не может бежать сильнее. Горло сводило судорогой, ноги казались неродными, но парализующий тело страх придавал телу нечеловеческое ускорение. Бледная луна с трудом освещала путь, да еще и эти чертовы сумерки, когда глаза не успевают так быстро приспособиться к наступающей тьме, но если бы все произошло днем? Или ночью? Когда нет этого сумеречного наплыва, неужели это изменило бы предначертанное? Она не знала. Просто злость и ненависть, переплетеные в один комок искали выхода, и она проклинала доступное. Сумерки быстро сгущались пряча от неё дорогу в густой мгле. Смутные очертания выступающих из ниоткуда валунов и толстых деревьев сильно замедляли бег, заставляя падать или ловить равновесие, но она не сдавалась. Колючие ветки постоянно били по лицу и телу, разрывали молодую кожу на тысячу ссадин и порезов, из которых сочилась липкая кровь, но огромные бордовые пятна на одежде и засохшие брызги на лице были не из её ран. То была кровь Даррена. Наталья коротко взвыла, вспомнив недавнюю картину, и опять судорожно задышала, на большее её голосовых связок не хватило. Она продолжала бежать, натыкаясь на острые ветки, словно сговорившиеся с преследователем и жаждущие её крови не меньше и изредка, когда позволяло дыхание, вскрикивать. Вдруг неподалеку раздался жуткий вой и в темноте мелькнули два красных уголька глаз. Он был слишком близко. Отчаяние резануло по сердцу, но воспаленный ужасом мозг все равно погнал вперед. Наталья кинулась в густые заросли папоротника, прикрывая лицо от хлестких ударов упругих веток, но вдруг нога зацепилась о выступающий камень, выворачивая лодыжку ступней вверх. Обессиленное тело плашмя полетело на землю, собирая по пути острые сучья. Удар. Словно все тело встряхнули за ноги, как только что выстиранное белье. Боль, настолько сильная, что одеревеневшее тело не захотело подчиниться команде встать и бежать дальше. Треск рвущейся ткани, теплая липкая влага оросила руки, лицо. Наталья догадалась, что это кровь. Опять кровь. Она попыталась встать, не давая себе даже секунды, на то чтобы перевести дыхание, но резкая боль прострелившая лодыжку вновь вернула её на землю. Тяжелые шаги огромных лап и звериное рычание раздавались совсем рядом. Огромный монстр с чутьем охотника уверенно шел по следу. Наталья с силой закусила губу, чтобы сдержать крик и поползла вперед. Сухая земля, сплошь усеянная камнями, забирала из молодого тела последние силы, но она упорно ползла вперед, отталкиваясь руками и упираясь изодранными коленями. Ей нужно было уйти, хотя она и знала, что это бесполезно. Ей нужно было двигаться, хотя она и не знала куда. Ей было страшно, но не страх перед монстром довел её до отчаяния. Она уже видела его. Намного страшнее было то, что из-за неё только что умер Даррен. Её Даррен, любовь к которому ослепила и она не смогла оттолкнуть его, хотя прекрасно знала, что их встречи слишком опасны. Наталья знала, что принадлежит Омари, этому монстру, холодно преследующему её в ночной мгле, но все же не оттолкнула любимого, ради его же спасения. Она виновата, только она. Перед глазами опять всплыла жуткая картина разодранного тела, которое еще минуту назад ласково обнимало её за плечи. Кроваво белесые куски мяса с небольшими фрагментами одежды, а еще рука, лежащая на широком листе папоротника и судорожно шевелящиеся пальцы…
