Рецензенты:
доктор исторических наук, доцент В. И. Кузьменко,
кандидат исторических наук И. А. Валаханович
28 июня 1919 г. во французском Версале был подписан мирный договор, ознаменовавший окончание Первой мировой войны. Узнав об этом, бывший верховный главнокомандующий союзными войсками маршал Франции Ф. Фош решительно заявил: «Это не мир. Это перемирие на двадцать лет»[1]. Но маршал ошибся: двадцатилетний период между двумя мировыми войнами был мало похож на состояние перемирия. То и дело в разных регионах земного шара вспыхивали локальные войны и вооруженные конфликты, причины которых заключались в неприятии рядом стран геополитических итогов Первой мировой войны. Мировой экономический кризис конца 1920-х – начала 1930-х гг. добавил к этому геоэкономические интересы. По точному выражению известного британского политического деятеля У. Черчилля, такая взрывоопасная ситуация стала возможной в условиях, когда «злонамеренность порочных была подкреплена слабостью добродетельных»[2].
Сообразуясь с подобной международной обстановкой, Советская Россия, а затем СССР предприняли в 1920-х гг. значительные усилия, чтобы «вынырнуть» из политической изоляции послереволюционных лет, заключив мирные договоры либо торговые соглашения с некоторыми странами Европы и Азии. Вместе с тем советское руководство все еще не могло расстаться со своим любимым детищем – пресловутой идеей мировой революции и даже пыталось предпринять для ее воплощения практические шаги в Китае и Монголии. Однако здесь Советский Союз столкнулся с интересами Японии, которая упорно стремилась к статусу одной из крупнейших военных держав мира. В июле 1927 г. премьер-министр и министр иностранных дел и колоний Японии генерал Г. Танака направил императору Хирохито так называемый «Меморандум позитивной политики», согласно которому дальнейшее укрепление своего могущества Япония должна была связывать с расширением жизненного пространства за счет богатых сырьевыми ресурсами чужих территорий и созданием обширной колониальной империи в Восточной Азии. В данном контексте наиболее привлекательными являлись для нее Китай, Монголия, а в перспективе – советские Дальний Восток, Сибирь и Тихоокеанские владения США. Агрессивные настроения по отношению к СССР подкреплялись исходившей от него опасностью экспорта коммунистических идей.
При этом, однако, нельзя не отметить, что подлинность «Меморандума Танака» вызывает сомнение у некоторых современных российских историков, поскольку за все годы так и не удалось обнаружить его оригинал. В 1946 г. США представили Токийскому международному военному трибуналу для Дальнего Востока, судившему главных японских военных преступников, только копию меморандума. Но о наличии подлинника говорит хотя бы тот факт, что японская внешняя политика конца 1920-х-1930-х гг. развивалась точно в соответствии с положениями этого документа. Именно Япония, приобретя на Европейском континенте единомышленников в лице германских нацистов, явилась в начале 1930-х гг. инициатором первых крупных межгосударственных военных конфликтов, после чего мировое сообщество шаг за шагом стало неуклонно приближаться к трагическому рубежу Второй мировой войны.
В сентябре 1931 г. Япония приступила к осуществлению своих планов в отношении Китая, который всегда рассматривался ею как важнейший источник сырья, полезных ископаемых, незаменимый рынок сбыта. Это происходило с молчаливого, но благосклонного согласия крупнейших империалистических держав – США и Великобритании, надеявшихся, что приближение японцев к советским границам приведет к обострению военной конфронтации Японии и СССР, а значит – к ослаблению обеих сторон. Не случайно 3 марта 1933 г. заместитель наркома по иностранным делам Л. М. Карахан заявил в ЦК ВКП(б) следующее: «Мне кажется, не может быть двух мнений, что наиболее идеальным выходом из кризиса и из создавшегося на Дальнем Востоке положения для САСШ (Северо-Американских Соединенных Штатов – так называли в то время США. –
